Александр Проханов - Среди пуль

Это открытие окрылило его. Окруженный врагами, помещенный в черную сердцевину их злодейского замысла, он был борцом и воином Света. Вступил со злодеями в бой. Среди духов тьмы был окрылен Духом Света. Вел поединок с тьмой.

Эта мысль не казалась ему наивной и романтической. Он чувствовал в себе силу и веру. Эта сила была в дыхании, была в груди, была в сердце. Эта сила была Духом Света. Там, где недавно распускала свои жгучие лучи звезда боли, теперь были радость и свет. Была Звезда Света.

С этим чувством он завершил день. С этим же чувством начал следующий. Торопился к бассейну «Москва», где затевалось нечестивое действо.

Он приблизился к чаше бассейна. От кафельного пыльного днища пахнуло жаром, сернистым едким удушьем. Там была смерть: среди больничного кафеля, тусклых отсветов солнца, химического зловония умерло время. Эпоха, казавшаяся величественной и бесконечной. Оставила после себя мерзость запустения.

На дне бассейна, на клетчатом кафеле, стояли и сидели люди. Странного вида, в необычных одеяниях, все с едва заметным уродством и порчей, словно пораженные болезнью суставов, либо усохшие, либо неестественно раздутые. Странность и необычность их состояла в том, что они почти не отбрасывали тени. Их освещало не стоящее в зените солнце, а сами они светились, как гнилушки, пропитанные фосфором.

По краю бассейна, у парапета, толпились зеваки. Прохаживался ленивый милицейский патруль. Энергично и голосисто взывала в мегафон женщина в блестящих облегающих брюках, в таком же чешуйчатом лифе, бритая наголо, с круглым, выкрашенным в зеленое черепом. Она напоминала мерцающую змею, гибкую, упругую, скользкую. Когда она пробегала мимо Белосельцева, он и впрямь почувствовал исходящий от нее едкий запах змеи.

– Теперь прошу клетку номер четыре продемонстрировать свою энергию! – Женщина направила мегафон в кратер бассейна. – Концептуальный смысл предлагаемой вам трансцендентности связан с эросом как кульминацией Бога, пронизывающего одновременно мир и антимир, сочетая их в метафизическое двуединство!

Женщина пробежала мимо Белосельцева в обратную сторону, и от нее пахнуло легким смрадом скользнувшего по камню ужа.

Белосельцев нашел среди кафельного пыльного блеска цифру «4», выведенную цветным мелом. Рядом с цифрой, закутанные в общее грязно-серое покрывало, сидели мужчина и женщина. Она с рыжими, собранными в пучок волосами, ярко набеленным лицом, красными напомаженными губами. Он с лысой, шишковатой головой и черными растопыренными усами.

Заиграло танго. Мужчина и женщина встали, сбросили хламиду и, сцепившись руками, двинулись в танце. Собравшимся предстало зрелище двух голых танцующих стариков. Она, рыхлая старуха, с вывалившимся животом, с черной дырой пупка, с голубоватыми, похожими на брюквы, грудями. Ее ноги, искривленные ревматизмом, в лопнувших сосудах и венах напоминали гниющее мясо. С боков свисали складки, похожие на несвежее тесто. Пах топорщился седой неопрятной паклей. Жирная спина в пятнах пигмента сутулилась и колыхалась. Он, иссохший до костей, с торчащими ключицами и ребрами, на которые была натянута сухая, бескровная кожа. Его таз, берцовые кости, выпуклые мослы ходили ходуном и, казалось, стучали, скрипели. Его гениталии, как кожура от картошки, висели между ног. На дряблых ягодицах краснели две седалищные мозоли. Черные лакированные усы и отполированный до блеска череп уродливо и страшно сочетались с мертвенной плотью. Рыжая, латунного цвета голова танцовщицы, ее белила и красная помада нелепо и пугающе выглядели среди тяжелых складок старческого жира. Оба они казались вставшими из гроба, в трупном гриме, в пятнах разложения. Их танец, их босые искривленные ноги, их сталкивающиеся животы и груди рождали ощущения, что вот-вот плоть старухи соскользнет с ее костей, как студень, а пергаментное тело старика превратится в пыль и перхоть и вместо них останутся два танцующих скелета в раскрашенных масках.

Они протанцевали несколько кругов. Музыка оборвалась, танцоры утомленно уселись на кафель, накрылись серой хламидой.

Белосельцев был ошеломлен. Он испытывал чувство гадливости. Ему казалось, запах тления, сладковатые трупные дуновения подымаются со дна бассейна. Близкий Кремль, золотые главы соборов дрожали и туманились в воздухе открытой могилы.

Женщина-змея, счастливо извиваясь, блестя чешуей, скользнула мимо, задев Белосельцева лакированным боком. Ему показалось, он почувствовал холод, какой исходит от рептилии.