Самид Агаев - Седьмой Совершенный

Ходжа Кахмас еще долго бы блистал своими знаниями, но Имран перебил его, произнеся:

— Вот в чем причина.

После этого он с мрачным видом лег, повернулся к стене лицом и не встал даже к ужину.

У сахиб аш-шурта, в самом деле были неприятности. Через несколько дней после отъезда Абу-л-Хасана, опять-таки во время послеобеденного сна, когда Ахмад Башир лежал, положив голову на бедро Анаис, вошел евнух и сказал, что Бахтияр просит его безотлагательно прибыть в здание шурта. Рассерженный сахиб аш-шурта вошел в приемный покой со словами:

— Эй, мухтасиб, что за манеру ты взял будить после обеда?

— Простите, господин, — ответил Бахтияр.

— Что случилось?

— Эти люди утверждают, что прибыли для проверки работы шурта.

Ахмад Башир повернулся, трое сидящих у стены встали. Двоих он узнал, чиновники из судейских, лицо третьего было ему незнакомо.

— У вас есть предписание? — спросил сахиб аш-шурта.

Незнакомец протянул ему фирман, скрепленный печатью канцелярии Аглабидов. Ахмад Башир засмеялся.

— Ничего, ничего, — сказал он удивленным людям, — приступайте. Бахтияр, дай им бумаги, какие понадобятся, — сахиб аш-шурта узнал на бумаге подпись своего тестя.

При проверке были вскрыты грубые нарушения финансовой дисциплины. Так, например, при сведении платежных ведомостей, оказалось, что суммы, проходящие по статье «вознаграждение секретных агентов» выплачивались несуществующим лицам. Это было выявлено элементарным соотношением общей суммы расходов с количеством осведомителей, чьи личные дела имелись в картотеке. Сахиб аш-шурта пытался объяснить, что хорошим агентам приходилось платить вдвое, втрое больше. Но из-за существующих жестких норм приходилось проводить эти деньги на подставных лиц.

— Я прекрасно вас понимаю, раис, — ответил ему дабир из Кайруана, — но существует порядок и его нельзя нарушать, это противоречит правилам.

— Кроме того, при проверке камер предварительного заключения были обнаружены люди, содержащиеся без предъявленных им обвинений.

— Разве всех упомнишь, — растерянно сказал Бахтияр, не выдержав взгляда начальника.

Также сахиб аш-шурта были предъявлены жалобы, накопившиеся на него в канцелярии правителя Сиджильмасы. Но самым серьезным оказалось обвинение в недостаче золота, добытого на приисках Сиджильмасы и отправленного в прошлом году в Кайруан. Ахмад Башир знал, что тестю удалось тогда замять это происшествие. Теперь, видимо, делу был дан ход. Сахиб аш-шурта предлагалось в кратчайший срок возместить ущерб. Ахмад Башир попробовал договориться с комиссией. Чиновник — существо продажное по своей природе, начальник прекрасно знал это. Но проверяющие, оставаясь наедине с ним, рассыпались в благожеланиях, клятвенно заверяли его в искреннем расположении, но от денег наотрез отказывались, кивали друг на друга. Мол, если он возьмет, тогда и я не откажусь. Они выполняли чей-то заказ, и он прекрасно знал чей. От Абу-л-Хасана не было известий, и впервые за много лет Ахмад Башир почувствовал растерянность.

— Скажи, любезный, — спросил он дабира, — если я возмещу ущерб, меня оставят в этой должности?

— Я уверен, — заулыбался чиновник, — никаких распоряжений не было на этот счет.

Сахиб аш-шурта вернулся в дом и прошел на женскую половину. Анаис спала, разметавшись по постели. Он сорвал полог в стенной нише, выбросил одежду, висевшую там, опустился на колени и отодрал половицы. Все свои деньги он хранил здесь, в металлическом ящике. До Ахмад Башира, все еще продолжавшего внутренний диалог с дабиром, не сразу дошло, что пальцы не ощущают привычного холода металла. Не веря осязанию, он просунул голову в дверную нишу и заглянул в яму… Тайник был пуст. Пятьсот тысяч динаров, собранных им за пятнадцать лет службы в полиции, и золото, которого недосчитались в Кайруане, исчезли. Сахиб аш-шурта долго сидел недвижно, глядя перед собой, время от времени цедя сквозь зубы: «Ах ты тварь». Никто, кроме жены, не мог этого сделать, она одна была посвящена в тайну хранилища. Из оцепенения его вывел голос Анаис: «Что случилось?» — сонным голосом спрашивала она.

— Ничего, милая, — глухо отозвался Ахмад Башир, — лежи, лежи.

Он поднялся, подошел к двери и крикнул евнуха. Али появился тут же, словно стоял за дверью.

— Иди, — сказал сахиб аш-шурта, — иди передай Бахтияру, что я велел комиссии убираться к дьяволу, буду отдыхать, и чтобы ни одна собака, не смела меня беспокоить.