Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Здесь уместно упомянуть, что в память о временах Усатого Джо строится в городе памятник жертвам репрессий. Не в пример Москве, где мы до сих пор думаем, кому бы памятник поставить на Лубянке – миллионам замученных соотечественников или вернуть на это место чахоточного пшека в гимнастерке. Вообще в Казахстане, стране лагерей и ссылок, относительно сталинского времени нет нашей извечной диалектики: с одной стороны, с другой стороны… Здесь потомки зэков и спецпереселенцев имеют на этот счет простую и ясную позицию – говенное было время, и все тут.

Потом, уже при Никите, Акмолинск переименовали в Целиноград. Но это ситуацию не спасало. Да и название какое-то не столичное. «Город целок», что ли? Ерунда какая-то…

Короче, Назарбаев, наверное, крутил, вертел, потом плюнул да и назвал – Астана, что по-казахски означает просто – «столица».

Город пока небольшой, тысяч триста. Но растет он небывалыми темпами.

Астана начинает приятно удивлять сразу по прибытии. Мы вылетели в Астану из аэропорта Самары. Замечу, что Самара – это город с больше чем миллионом жителей, столица зажиточной Самарской области, которую возглавляет амбициозный и желающий казаться респектабельным европейцем губернатор Константин Титов. Так вот в самарском аэропорту Курумоч [20](отвратительном по удобству и сервису) люди ходят гадить в подвал, в платный туалет, который большую часть времени закрыт горластой уборщицей «на санобработку». Излишне говорить, что этот «туалет» представляет собой просто дырку в полу, края которой запачканы фекалиями, оставленными неметкими посетителями.

Аэропорт же Астаны – это суперсовременное здание из голубого стекла, которое сделало бы честь любой европейской столице. Туалеты в нем чистые, с нормальной сантехникой и (внимание, Титов) – бесплатные, с бесплатной же бумагой!

Взлетная полоса в аэропорту идеальная, новенькая. Самолет садился как по маслу. Нас выгрузили, быстро проходим таможню и паспортный контроль, и вот уже по широкой автостраде несемся мы к новой столице Казахстана, городу, который является этаким Санкт-Петербургом в противовес старой Алма-Ате (типа, Москве).

По обе стороны дороги видны – наследие советской эпохи – шестисоточные дачные поселки. Здесь они смотрятся еще более нелепо, чем где-либо, и начинаешь отчетливо понимать, что при таком избытке земли каждому желающему можно дать не то что сто соток, а сто квадратных километров, лишь бы он хоть что-нибудь с ними делал. Единственной причиной этих издевательских шести соток была забота партии и правительства о том, чтобы граждане, не дай Бог, не разбогатели и не перестали зависеть от подачек государства, оформленных в виде зарплаты.

Действительно, стоит чуть-чуть приподнять глаза, и ты видишь ровную как стол бескрайнюю степь. Можно ехать день, потом еще, в любую сторону – и ничего не изменится. По-прежнему будет все та же ровная, ковыльная степь. На севере через тысячу километров она упрется в сибирскую тайгу, на юге – в горные системы Памира и Гиндукуша. На западе – в Карпаты и Альпы, а на востоке, проскочив между Алтаем и Тянь-Шанем, степь добежит до Маньчжурии и Тихого океана. Вот она, Великая степь, вечная угроза и вечный соблазн русского человека.

Перед отъездом в разговоре с Леном Блаватником я сказал, что собираюсь в Казахстан. «Обязательно посмотри Астану. Не пожалеешь. Это прямо Шанхай в степи. Я тебе точно говорю. Получишь сильные впечатления», – сказал мне он, и я не раздумывая первым пунктом посещения Казахстана наметил Астану.

Все дело в том, что в прошлом году, во время поездки по Китаю, я был в Шанхае, и он поразил меня своим размахом. В Шанхай я прилетел ночью и, пока ехал из аэропорта в гостиницу, а это был знаменитый шанхайский «Хаятт» – самая высокая гостиница в мире, был раздавлен, потрясен, унижен и обескуражен увиденным.

Все самые смелые представления о строительном буме, которые только способен вообразить человек, побывавший в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско, Лондоне, Москве, Токио, Берлине и так далее – я уже не говорю о каких-нибудь захолустных Париже и Вене, – можно аккуратно завернуть и засунуть себе в одно место. Шанхай переворачивает все представления о человеческих возможностях. По сравнению с Шанхаем даже Гонконг уже не воспринимается как некая футуристически-урбанистическая инсталляция. Хотя именно смелым авангардизмом Гонконга нас долгое время пичкал канал «Дискавери». [21]

Вообразите себе территорию, которая в несколько раз превосходит Манхэттен, также представьте, что из не ограниченного никакими рамками финансового источника на эту территорию льются инвестиции. И в этом перенасыщенном растворе бабок с бешеной скоростью растут тысячи кристаллов-небоскребов. И так уже почти четверть века. Зрелище не для слабонервных.