Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

И кругом кукурузные поля. Кукурузу эту везде сушат, и мелют, и продают – ну хоть не голодные. Одно из модных там блюд называется Ugari – это пирожок из кукурузной муки с начинкой из капусты. Люди там часто приносят его из дома на ленч или пекут на работе, на всех, вскладчину.

Мы останавливались и на рынках – там легко понять, как живут местные жители. Так вот там торгуют необычайно бедной одеждой, какой не увидишь даже в депрессивных районах не то что России, но даже Украины.

Еще одна русско-африканская картинка: бабушки на обочинах таких же, как у нас, битых дорог продают урожай с так называемых приусадебных хозяйств, только тут у них вместо яблок и картошки – кучки мандаринов. В то время как их американские сверстницы почему-то любят ездить на вышедших из моды «кадиллаках» в «Макдоналдс», попить жидкого кофе с подругами. Я смотрел на это, думал и вспоминал, как с чувством рассказывали мне про нашу экзотику знакомые американцы, которые проехались по русской глубинке. Плохо это или хорошо, но страна у нас все-таки очень экзотическая. С чем сравнить чувства, какие я испытывал при виде бедной африканской жизни? Наверное, так могли себя чувствовать американцы, посещая Суздаль, причем в 40-е годы…

Скудные ларьки, жалкие дома, скворечники сортиров – как во всех странах, где есть крестьяне, от Китая до России и арабов с неграми.

Хороши и вывески: Baraka Bar and Butchery. (Это все задолго до Барака Оба-мы). И точно, это барак, сарайчик даже! А вот Star Butchery. Заглядываю: старик в грязном фартуке разложил на единственном прилавке три куска заветренной баранины. Вот и вся звездность, привет.

Смотрю дальше. Дома из шлакоблоков, окна забраны решетками, правда, не грубыми, но стыдливыми, фигурными – в контраст с американскими хлипкими дверцами, которые вышибаются кулаком. Два все-таки мира… Или даже три. Но там есть люди, которые стоят еще ниже бедных кенийцев: это беженцы из Сомали, которые уж совсем нищие.

Остановились заправиться. Захожу в магазинчик. Это пустая комната, посреди которой стоит ящик, а в нем вразнобой бутылки: пара коктейлей из водки Smirnoff и три пива. Все, разумеется, теплое – как это всегда бывало летом при Советской власти. Впрочем, что это я? Пива у нас и теплого тогда не было в свободной продаже…

Почему б им не жить богато и красиво? Русским тоже часто задают этот вопрос.

Если б здесь нашли нефть, то кенийская элита построила бы тут Рублевку и Манежные бутики и стала ссориться с Америкой. А крестьяне жили бы все так же, обычной нищей жизнью.

Вот так там: бедная еда, простая одежда, удобства на улице, ручная работа шанцевым инструментом, – жизнь протекает в романтической стройотрядовской стилистике…

Глядя на эту бедность, я вспомнил, что в юности у меня – вот ведь странно вспоминать про это – были одни штаны, одни ботинки типа зима-лето и две рубашки. И в Токио я, попав туда при Советской еще власти, ходил пешком, экономя на автобусных билетах, – вон как в Африке плетутся по обочинам дорог нищие негры.

Едем дальше… Через каждые приблизительно полчаса встречается полицейский пост. Он отмечен парой ленивых служивых с ржавыми стволами, причем у одного АКМ, а у другого – американская М-16, и некими здоровенными граблями, которые перегораживают дорогу, оставляя узкий, зигзагом, проезд. Машины с белыми, как я понял, они не проверяют. Только однажды за всю неделю нас остановили, и то для того только, чтоб стрельнуть бутылку минералки. Говорят, эти посты – чтоб ловить наркодилеров. За провоз марихуаны тут могут дать девять лет. Но дают, как я понял, далеко не всем – местные будут вам предлагать косяки по десять долларов, с торгом, конечно, в ходе которого тамошние цены падают как в дефолт.

Так проехали мы и город, и пригороды, и даже деревни стали попадаться все реже. Битый асфальт и тот кончился, мы свернули на грунтовку. А там – злостная пыль, светлая, но густая и тяжелая. Пыль очень духовитая, она наполовину – из пыльцы южных трав и цветов. Когда проходит встречная машина, пыль еще пару секунд висит такой стеной, что видимость нулевая. Ладно пыль – но это не дорога, а просто стиральная доска. Скорость хорошо если 10 км в час. А тряска такая, что устаешь смертельно уже через час. А рессоры при такой езде меняют каждый месяц.

Несколько слов из суахили, чтоб составить самое об этом языке поверхностное представление:

«хапана» – «нет»;

«асанте» – «спасибо»;

«акуна матата» – «нет проблем»;