Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Этот Гитлер – великий человек. Какой там канцлер. Он – настоящий император немцев. Вождь. Суровый, безжалостный аскет. Без увлечений, без слабостей. Невысокий, стройный, с выразительным жилистым лицом, с тяжелым – исподлобья – взглядом. А как он говорит! Просто, энергично, гневно, правдиво. Используя понятные народу слова и обороты. Так до него никто не говорил: «Немцы! У нас была великая, мощная империя! Мы стояли в ста километрах от Парижа, мы ждали приказа «Вперед!». А кучка предателей в тылу воткнула нож в спину воюющей армии. Теперь Германия унижена. Мы, наши отцы и дети, наши жены и сестры должны унижаться и работать на толстомордых англичан, на онанистов-французов, на идиотов-американцев. Сейчас вы должны ответить мне, своему вождю, с кем вы: со мной – и тогда я поведу вас к вершинам славы и могущества – или с предателями-жидами, – и тогда вы недостойны меня и пусть вы сгниете, работая на них». И народ ответил: «Да! Мы с тобой, наш вождь. Мы возродим былую честь Германии. И нас снова будут бояться и уважать!»

Сегодня немецкая армия вошла в Париж. Как все-таки странно устроена жизнь. Сколько бы я отдал тогда, четверть века назад, чтобы вот так, как он, стукнуть сапогом по мостовой на Елисейских Полях! Но не судьба. Как Моисею не суждено было ступить на Землю обетованную, так и мне не суждено было возглавить триумф Германии. Господи! Но как я счастлив, что Ты дал мне возможность дожить до этого! Увидеть это! Узнать, что все – не зря. Что Германия не унижена и ее власть будет теперь длиться тысячу лет. Это уже теперь очевидно: Гитлер – великий вождь.

Так рассуждал старик, а тем временем солнце склонилось к закату. К нему подошел его верный слуга, накинул на его прямые плечи плед и повел его в замок. Стало по-вечернему прохладно. Дома старик велел разжечь камин, попросил простого грушевого шнапса, выпил рюмку, закусил смальцем со шкварками. Ему хотелось в эту минуту быть простым немцем. И опять слезы умиления и счастья потекли по его щекам. Он внимательно послушал радио. Посмеялся тому, что с десяток французских офицеров убежали куда-то в Марокко и заявили, что они не признают немецкой победы. Обрадовался сообщениям о полной морской блокаде Англии и миру с Россией. Цокнул языком, когда какой-то умник рассказал о том, как глубоко американцы завязнут в будущей войне с японцами. Потом он пошел спать.

Он долго не мог уснуть. Счастье переполняло его. Он хотел быть там, в Париже, вместе с армией, с Гитлером, с генералами, которые при нем были простыми обер-лейтенантами и гауптманами. Демонстративно пить эльзасское и закусывать сладкой капустой, щипать за ягодицы ветреных парижанок, которые тут же, разумеется, признали за немцами массу достоинств… Как он был счастлив в эти минуты.

Так он и умер через несколько недель – абсолютно счастливым человеком. Это был сосланный в Голландию в восемнадцатом году германский император Вильгельм II.

Дорогие друзья! Когда вы иногда задумываетесь о том, что такое счастье, вспоминайте эту историю про старого кайзера Вилли.

– Такой был день приятный для старика! Как радостно, должно быть, он помирал. Все сделано. Стоял солнечный день. В Компьенский лес притащили тот самый вагон, в котором Германия подписывала перемирие с Антантой в 18-м году. Привели за шкирку французов, посадили, заставили подписать капитуляцию. И император был рад, сидел в Голландии и думал: «Как хорошо!» Он не видел последующего поражения и национальной катастрофы, он видел только триумф. Самое время помирать.

– Я думаю, что Гитлер его боялся. Когда он оккупировал Нидерланды, то приказал старика изолировать. Просто так, на всякий случай. Старик не был таким счастливым в свои последние дни. Он был старый и очень умный. Он понимал, что впереди – катастрофа. Он хотел выступить против Гитлера, об этом много писали, это известный факт. Но сын-нацист сказал ему: «Молчать!»

– А сын стал гражданином рейха?

– Они всегда были гражданами Германии, несмотря на то что императорская семья жила за границей. После Первой мировой войны Веймарская республика заключила договор с императорской семьей о разделении имущества. Там все было написано, что кому принадлежит. Там и про гражданство все было написано.

– Им что, какую-то собственность сохранили?

– Да, конечно. Император не жил в нищете.

– Не то что у нас: все отобрали не только у царя, но и у всех помещиков и буржуев, а часть, и немаленькую, даже не просто отняли, но и сожгли… А царскую семью – убили. Кстати, Ральф, вот скажи: нужна ли в России реституция? Одни говорят, что нужна, а другие говорят, что нет. Кто прав, по-твоему?