Вадим Голубев - Записки генерала Жихарева. Роман ужасов

— Вот, товарищ генерал-лейтенант, бич из бегемотовой кожи на нем пробую. Трофейный… Додумались же немцы! Европа! — говорил он, утирая пот.

— Говорить будешь? — обернулся Пашка к Кузнецову.

— Не о чем мне с тобой говорить, фашист! — прохрипел тот.

— Он всех фашистами обзывает и еще матерится при этом, — вставил следователь.

— Опустите его и снимите штанишки! — велел Пашка.

Кузнецова опустили на пол, содрали старые солдатские галифе и трусы. Жихарев набросил ременную петлю на мошонку подследственного и приказал снова подвесить. «У-у-у!» — захрипел тот, суча ногами. Каждое движение доставляло ему боль.

— Пристрелите меня! Убейте! — умолял Кузнецов.

— Легкой смерти хочешь! Нет, выбирай: или дашь показания, или вот и умрешь, — ответил Жихарев.

— Снимите меня! Я дам показания.

— Опустите его! У тебя протокол допроса готов? — обернулся Пашка к следователю.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— А ты говоришь: «Бегемотовая кожа, Европа». Наши, отечественные методы использовать надо! И скажи ему: будет дергаться — снова за яйца повесим, — направился Жихарев к выходу.

Внезапно Хозяин отменил решение о проведении большого процесса. Арестованных втихаря осудили и расстреляли без помпы и шума в прессе.

Неожиданно Пашку вызвал Лаврентий. Он посадил Жихарева в свою машину и приказал ехать в Лужники, на Окружную железную дорогу. Странный состав стоял в Лужниках. К паровозу был прицеплен салон-вагон Берии, за ним следовали товарный и пассажирский вагоны. «Черный ворон» и автобус с офицерами госбезопасности стояли у насыпи. Из «воронка» вытолкнули раздетого донага человека, кожа которого искрилась на солнце.

— Солью натерли? — спросил подслеповатый Лаврентий.

— Так точно! — хрустнул каблуками по снегу полковник с лицом, изрытым оспой.

— Узнаешь? Бывший председатель Госплана Вознесенский, — указал Жихареву на человека Берия.

— Видел его портреты в газетах.

— Этот изменник родины неоднократно бегал к Сталину с предложениями уменьшить выделение средств на нужды государственной безопасности. Говорил, что мы жируем, когда народ живет в голоде и холоде. Пусть теперь сам померзнет!

Человека бросили в товарный вагон, который заперли и опломбировали. Пашка с Берией прошли в салон-вагон. Влезли в пассажирский вагон офицеры. Поезд тронулся по Окружной дороге. Снова, как в двадцать третьем году Жихарев и Лаврентий потягивали коньяк, курили, правда, на сей раз английские сигареты, восхищались теперь уже красотой русской зимы. Проехав круг, поезд остановился в Лужниках.

Офицеры открыли дверь товарного вагона. Вознесенский, скрючившись, сидел в углу вагона. Он что-то замычал, протянул к мучителям руки.

— Надо же! Мороз под сорок градусов, а он живой! — удивился Лаврентий.

Сделали еще два круга, но в Вознесенском все еще теплилась жизнь. Наконец, рябой полковник доложил, что осужденный мертв. По приставленной лесенке Пашка с Лаврентием заглянули в вагон. Все там же, в углу лежало свернувшееся калачиком тело. Берия пнул его ботинком и, ойкнув, стал тереть ногой о ногу.

— Ты смотри! От соли как камень стал. Ну, ничего, сейчас эту снежную бабу в крематории растопят. Машина «Хлеб» уже ждет.

За участие в расследовании «ленинградского дела» Пашку наградили третьим орденом Красного Знамени.

Снова он сидел на веранде кунцевской дачи. Снова буйствовал бело-розовый цвет яблонь и вишен. Не смотря на дневной час, где-то посвистывал соловей. Берия сетовал, что евреи баламутят народ: все им не нравится, все хотят в Израиль. Советское правительство первым признало эту только что возникшую на карте мира страну. Части евреев разрешили выехать туда на жительство. Отпустили партийных работников, некоторых военных. Надеялись, что советские переселенцы создадут социалистическое государство на Ближнем Востоке. Однако ожидания вождя и «соратников» не оправдались. Евреи из Советского Союза быстро растворились среди выходцев из Западной и Центральной Европы, Америки. Они быстро восприняли их идеологию и отказались от идеи создания социалистического государства, зависимого от СССР.

— Словом, просрали вы Израиль, — подвел итог Сталин. — Начали «ленинградское дело» раскручивать и забыли об американцах, сионистской организации «Джойнт». А те, пока вы здесь ушами хлопали, времени не теряли, прибрали Израиль к рукам.

— Как быть с советскими евреями, Коба? Они рвутся в Израиль.