Вадим Голубев - Записки генерала Жихарева. Роман ужасов

— В Израиль больше никого не пускать! Дадим им здесь автономную республику. Незадолго до начала войны мы создали на Дальнем Востоке Еврейскую автономную область с центром в Биробиджане. На сегодняшний день эта идея терпит крах. Нам удалось загнать туда лишь нескольких эмигрантов из Германии, да немного энтузиастов из наших партийных работников. Большинство же тамошнего населения — ссыльные. Завтра наш новый член Президиума ЦК Суслов пригласит председателя Еврейского антифашистского комитета Михоэса. Тот имеет огромный авторитет среди евреев. Поручим ему начать пропаганду переезда евреев в Биробиджан. Предложим пост Председателя Президиума Верховного Совета или пост Председателя Совета Министров новой республики.

— А если Михоэлс откажется?

— Тогда развернем в прессе кампанию против безродных космополитов. Этот термин еще покойный Жданов придумал. Ты же разработаешь и представишь план переселения евреев на Дальний Восток. Решим, что делать с Михоэлсом. Ты, Жихарев, будешь присутствовать на этой беседе.

На следующий день Пашка был в кабинете Суслова на Старой площади. Как и предполагал Берия, Михоэлс отказался от предложенных постов и от пропаганды идеи еврейской автономной республики на Дальнем Востоке.

— Переселить еврейский народ в эти края — обречь его на медленное, мучительное вымирание. Губительный для здоровья климат, антисанитария, отсутствие медицинских учреждений, антисемитизм окружающего населения погубят евреев. Кроме того, отрыв от центров культуры еврейских писателей и поэтов, музыкантов, других работников искусства обречет на духовную смерть. Наш комитет недавно направлял в эти края комиссию. Евреи-переселенцы влачат жалкое существование, духовно деградируют, подвергаются унижениям со стороны местных властей, грабежам и убийствам со стороны высланных в автономную область уголовников. Я не могу, не имею морального права отправлять мой народ на смерть, — отказался от участия в выполнении плана Хозяина Михоэлс.

Через час после разговора Суслов и Пашка докладывали о его итогах вождю.

— Ну что же, приступим к выполнению второй части плана. Кампанию в прессе развернем. Республику создавать не будем. Органам поручить обратить особое внимание на евреев. Я полагаю, что стране грозит сионистский заговор. Разберитесь! Михоэлса командировать в какой-нибудь город, скажем — в Минск, чтобы здесь не баламутил. Сейчас лучше, чтобы он вообще молчал. Рассмотрите и деятельность возглавляемого им комитета. Мне кажется, что это — шпионское гнездо.

Михоэлсу организовали командировку в Минск. Следом за ним выехал Пашка. С земляком Берии — министром госбезопасности Белоруссии Цахавой — он разработал план ликвидации артиста. Подобрали и исполнителя: гэбистского стукача, Героя Советского Союза, в прошлом майора. Этого человека дважды разжаловали во время войны в рядовые. Дважды военные прокуроры и следователи, ведшие его дела, оказывались евреями. Сам исполнитель был лихим воякой, великолепно водил танк и автомобиль. При этом он был ограниченным и жестоким человеком, считавший, что ему все дозволено. Во всех своих бедах исполнитель винил не себя, а евреев и люто их ненавидел. Пашка встретился с ним на даче МГБ.

— За что вас разжаловали в первый раз? Спросил он.

— Приехал с фронта в отпуск. Пьяный был, пошел в цирк. Не понравился мне там клоун. Люди воевали, кровь проливали, а он в тылу отсиживался. Вышел я на арену и тоже цирк устроил. Расстрелял этого клоуна, как дезертира, на глазах у публики. Жид-прокурор все время меня под расстрел подводил. Геройская звездочка спасла — всего лишь разжаловали. Через три месяца я снова стал офицером.

— При каких обстоятельствах были разжалованы второй раз?

— Второй раз уже в конце войны, в Восточной Пруссии. Едем мы на самоходках, навстречу колонна немцев-беженцев идет. Я свою самоходку развернул, остальным приказал: «Делай, как я!» Пошли мы эту немчуру гусеницами утюжить. Вот кино было! Кровь с говном фонтаном брызжет, чемоданы в разные стороны, из перин пух летит, киндеры ихние под гусеницами ногами сучат… Но был у меня один командир самоходки. Только что из училища, москвич, кстати, дерьмо. Он, сука, мне все развлечение испортил. Своим орудием дорогу перегородил, из люка выскочил, мне кулаком грозит, орет что-то. Другие наши тоже остановились. Оставшиеся немцы тем временем разбежались, по кюветам попрятались. Так мне обидно стало, что взял и трофейный «шмайсер» и дал по этому сопляку очередь. Четыре пули в грудь и в живот всадил. Тот мгновенно окочурился. Здесь уже меня свои скрутили. Думали, что я чокнулся. В госпитале меня врачи-жиды нормальным признали. Да и какой я псих? Я шутил, развлекался, людям хотел после тяжелых боев развлечение устроить. Опять жиды из прокуратуры меня под вышку подводили. Снова звездочка спасла. Так что, товарищ генерал-лейтенант, я этих жидов готов руками давить…