Зуфар Гареев - Перевод Гоблина

– Кого ты хотела встретить в женском туалете? Тупая, она даже не понимает, что в наших клубах нет мужских туалетов! Нет мужских, ты понимаешь или нет?

Пенелопа уворачивается.

– Я спустилась просто поправить чулочки! Не бей Эсмеральдочку, она опять обкакается!

– Чулочки? Я тебе сказала, когда я пою – сидеть в зале и плакать, а не шмонаться по сортирам! Особенно, когда я пою «Желтую Луну»!

– Возьми Эсмеральдочку, все! Это – зи енд! Я пошла вешаться! Вот они, таблеточки!

Трясет смертоносной пачкой.

– Вот они! А теперь возьми Эсмеральдочку. Я при ней не могу повеситься, она опять обделается от страха.

Пенелопа опускает трясущуюся Эсмеральду на шаткие ножки, отбегает, всхлипывая:

– Бедная Эсмеральда, сирота! Прощай! Помни свою Пенелопочку…

Останавливается такси.

– Джулия? Пенелопа? Девочки! – смеется Ирина. – Ну, смешные…

– Кто это? – не понимает Алексей Германович.

– Это мои подруги, трансвеститы. Девочки, остыньте. Пенелопа, возьми Эсмеральду.

Джулия и Пенелопа подходят.

– Девочки, со мной!

И снова на заднем сиденье, счастливо улыбаясь, Ирина и Алексей Германович, шепчут друг другу слова, понятные только им – влюбленным.

– Где дети?

– Они скоро будут.

– Они ушли погулять?

– Они скоро будут.

К воркованию прислушивается задумчивая Джулия, – и эта любовная словесная вязь западает ей в душу.

Пенелопа на переднем сиденье продолжает рассказывать девушке-таксисту знакомую историю любви.

– Я сделала ножкой так… И Костя это увидел… Потом вот так…

– Сильно.

– Правда? Какая ты милая, Ленусик!

Она тщательно запудривает фингал от Джулии, потом оборачивается и показывает той язык.

Во дворе много гостей, полно их и в доме, гремит цыганская музыка, оживление, салюты и петарды, вокруг небольшого пруда. В нем кто-то барахтается, его вытягивают…

И туманы плывут вокруг… золотые туманы сентября… и блестит в них паутина… и жить хочется до слез… и счастливо жить… и женские голоса слышать бесконечно… и деток голоса тоже…

Подъезжает такси, открывается передняя дверь. Из нее высовывается огромная красная туфля вместе с частью худой ноги в черных колготках. Нога застывает.

Перебинтованнная Пенелопа напряженно всматривается: на кого это произвело эффект?

Ни на кого, кроме строгой пожилой дамы Екатерины Михайловны, – бдительной матери Алексея Германовича.

Она удивленно поправляет очки.

Пенелопа, довольная произведенным эффектом, одернув юбочку, выходит из машины первая. От улыбки ее лошадиная челюсть смотрится и вовсе как физиономия старого мерина.

Пенелопу и Джулию оттесняют гости и цыгане, которые поют, подносят стопочку Ирине и Алексею Германовичу.

– Мама, это ты придумала цыган?

– Сынок, я же сказала, что мой подарок будет самый-самый! Я же перфекционистка!

Она целует Ирину, вглядывается, приветливо держа ее за руки:

– Так вот Вы какая, Ирина… Алеша, а вы пьяные, похоже. Надеюсь, от любви?

– Надейся. – Алексей Германович обращается ко всем. – Господа, мы сейчас будем. Мы немножко приведем себя в порядок…

Он уводит Ирину в дом.

Под балконом спальни скоро собирается пестрая толпа.

– Алексей! Алексей Германович, когда мы Вас увидим?

Молодая цыганка поет по знаку:

Алексей Германович выходит на балкон.

– Друзья мои, я скоро! Продолжайте! Давайте сегодня оставим в стороне все условности!

Гости нестройно обратно направляются к столам:

– Жде-е-е-м!

Кто-то умничает:

– Ими овладела страсть. Она была безумна и внезапна…

Цыгане зажигают:

Умник оказался прав. Алексей Германович и Ирина целуются.

– Я хочу нового Егора, Алеша… Сегодня будет не твой день рождения, а день рождения нового Егора.

– Так быстро… Вот так вдруг… Почему ты не боишься? Я теперь боюсь всего на свете.

– Я исправлю его судьбу. У нашего Егора не будет лейкемии, его никогда не бросит мать, я найду ему хорошую любящую девушку… Как много я сделаю для него!

– А где буду я?

– Возможно, нам будет все равно. Ты согласен?

– Во имя сына, да.

И тихо засмеявшись, Ирина гладит себя по животу, словно там уже ребенок.

– Нам будет все равно, правда, Егор? Тсс… он говорит. Он отвечает: правда, мама… чистой воды правда…

– А еще что он говорит?

– Он говорит, что мы просто будем тебя любить и всё. Даже если ты будешь далеко-далеко…