Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

Я, наверное, уже давно должен был привыкнуть к его вербальным эскападам, однако до сих пор не смог. Да и как обычный человек может в восемь, мать его, утра связать в единую логическую цепочку картошку и оформление подъезда?!

– Прошу прощения, что?

– Оформим. У меня есть знакомый художник. Он может разрисовать стены. Красиво было. Чтоб. Наверное, придется сброситься деньгами – ну, на краску там, на прочие принадлежности, но зато красиво будет. Цветы или пейзаж. А!..

Какое-то время я не могу здраво оценить свое отношение к происходящему. Что вообще происходит? «Маньяк» не умолкает.

– А картошку возьмите – хорошая!

– Мы практически не едим ее.

Похоже, эта фраза его еще сильнее раззадоривает.

– Ха! Мои тоже на макаронах, а внучка – на гречке. Ничего, кроме гречки, не ест. Давай гречу и все тут! Шесть лет, метр тридцать уже. А английский как знает! Болтает свободно…

В этот самый момент Бог вспоминает обо мне и присылает лифт. «Маньяк» забегает в кабину.

– Вы едете?

– Спасибо. Я пешком. Так полезнее.

– Здоровье, конечно. Полезно. Это нам, старикам, уже… В общем, вы подумайте насчет цветов, красиво же…

В этот самый момент Бог закрывает двери лифта, и энергичный речитатив «Маньяка» сливается с его удаляющимся гулом. Я слышу, как он останавливается на первом этаже, двери открываются и через несколько секунд закрываются. Нажимаю кнопку вызова.

Итак, статистика утверждает, каждый пятый человек в мире страдает каким-либо психическим расстройством. Это примерно 450 миллионов. Вдумайтесь, 450 миллионов натуральных психов бродят по грешной земле, и, что самое печальное, нет никакой гарантии, что эта цифра основательно не занижена.

Некогда друг мой Саня Заварзин, недавно отбывший на ПМЖ в Москву, чтоб посвятить остаток жизни служению в фармацевтической компании своего зятя-индуса, вырос в Каменном Броде в семье коренных луганчан – архитектора и учительницы.

Жили они в частном доме напротив бывшего кинотеатра «Родина» и жили по совковым меркам неплохо – свой дом, автомобиль. Однако Сашкин отец рано умер, поэтому вскоре им пришлось научиться выживать на скудную материну зарплату и случайные заработки Сани, который, учась на музпеде, периодически шабашил лабухом в местных кабаках. Я любил бывать у них дома – меняться книгами, слушать Роберта Фриппа и пить душистое, шибающее прямо в центр мозга домашнее вино. На фоне посконно-пролетарского Камброда Заварзины выглядели белыми воронами: были вежливы, интеллигентны, сдержанно, но со вкусом одеты.

Их соседи, тоже коренные луганчане по фамилии Цыба, были на порядок зажиточнее. Однажды Цыбы пригласили Заварзиных на празднование дня рождения кого-то из членов семьи – уже не помню кого именно. Те, тщательно помозговав, приготовили подарок, отвечающий их собственным представлениям о вкусе и правилах хорошего тона. Так вот, в качестве подарка в арт-галерее на Московской была приобретена репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом бору» в массивной резной раме. Праздник отшумел, и вот как-то Саша, будучи в гостях у младшего из Цыб – Виктора, – отправился по нужде в туалет, располагающийся, как и водится, на отшибе огорода. Собственно там, внутри, над самым «сральником» мой друг и обнаружил свой подарок – шикарную репродукцию картины Шишкина «Утро в сосновом бору». Все бы ничего, в сортире так в сортире, можно и переморгать, но коренной луганчанин, сын и внук коренных луганчан Витя Цыба таки дожал Саню, когда, смеясь и попердывая, продемонстрировал, для чего именно в отхожем месте была устроена экспозиция нетленки знаменитого русского художник.

Все оказалось очень просто. Каждый раз, справляя малую нужду, мужская половина семьи Цыб состязалась в том, «кто выше ссыт». Победителем, соответственно, считался тот, кто струей попадал в верхнего медведя или выше.

…В общем, Саня уехал. Сначала в Киев, затем в Москву, так и не обретя в достаточном количестве тепла и спокойствия в городе антиподов.

…а вчера вечером вышел перекурить.

В подъезд. У нас там что-то вроде курительной лаунж-зоны оборудовано. Большая жестяная банка из-под «Нескафе Голд», наполненная окурками таких же жертв этой нездоровой аддикиции, ну и форточка открыта в качестве отдушины.

Подошел, прикурил. Затянулся, выдохнул дым в отдушину. Хорошо.

И здесь слышу чье-то сопение. Гляжу, а прямо в лестничном пролете, на ступеньках, спит человек. Беспокойно так спит, сопит тяжело.