Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

Наверняка каждый из героев этой истории заслуживает отдельного жизнеописания, однако, к большому сожалению, я успел зафиксировать в памяти лишь один эпизод, которым и намереваюсь с вами поделиться.

Это история о поединке рецидивиста Николая Полторацкого по кличке Залупа и милиционера, имя которого я запамятовал, поэтому, дабы не смущать вас безымянностью главного героя, я назову его Усач.

Возможно, масштаб этого противостояния и не соотносим со своими именитыми аналогами. Возможно, Залупа настолько же не Мориарти, насколько Усач – не Холмс, однако накал, страсть и драматизм этой схватки практически тождественны.

Конец прошлого века, весна.

Никто из нас, следователей-неофитов, не любил выезжать на изнасилования. Понимаю, насколько курьезно это звучит, но по-другому здесь и не скажешь.

Вне зависимости от сезона и лунной фазы время от времени раздавался тот самый звонок, и дежурный пришибеев из дежурной части районного отделения милиции торжественно объявлял: «У нас изнасилование. Группа уже выехала, собирайтесь».

Для следователя с не до конца атрофировавшейся психикой дела данной категории имели статус «охбля» по целому ряду причин.

Во-первых, это неприятно чисто психологически, так как общение с потерпевшей, имевшей несчастье познакомиться с провинциальными калигулами, – достаточно тяжелая штука.

Во-вторых, сами по себе процессуальные процедуры – такие как подробный допрос потерпевшей, призванный в мельчайших деталях восстановить процесс генитального, а зачастую и орально-генитального бесчинства, изъятие предметов личной гигиены, белья, контрацептивов (если таковые были задействованы) с последующим хранением их в служебном помещении, всегда вызывали легко объяснимый эстетический дискомфорт.

Ну и в-третьих, расследование уголовных дел данной категории было и остается штукой крайне непростой по причине заскорузлого человеческого субъективизма, ибо все вы прекрасно понимаете, насколько порой тонка грань между изнасилованием и сексом, за который не заплатили.

…Когда «дежурка», надсадно газуя и вибрируя всем своим напрочь проржавевшим нутром, подъехала к трущобам Иванищева Яра, откровенно благодушное вследствие совпадения целого ряда факторов – весны, субботнего дня и двадцатитрехлетнего возраста автора этого рассказа – настроение как будто смыло.

Здесь я вынужден сделать небольшую ремарку: чтобы понять, что представляет из себя Иванищев Яр, вам необходимо зайти в любой поисковик и написать «фублять». Любая из появившихся в разделе «изображения» картинок будет с точностью до 99,9 % соответствовать типовой иванищевской панораме.

Несколько минут судорожного лавирования между лужами, ямами в пояс и кучами экскрементов довольно крупного рогатого скота – и мы прибыли. Место преступления представляло собой типичную для данной географической точки хибару – прямоугольной формы строение в вынужденно-гаудианском стиле, заполненное изнутри грязными бутылками, жалкими предметами быта и жильцами, которые сразу же были удалены из помещения бдительным участковым при помощи магического «так, нахуй пошли».

Я неслучайно начал описание интерьера именно с бутылок – предметы быта и жильцы в данном помещении занимали куда меньше места.

Посреди «прихожей» стояла тахта – обычный старый диван в разложенном виде, но мне нравится слово «тахта», небрежно застланная драным буро-цветастым одеялом. На тахте печально восседала потерпевшая.

Она представляла собой типичную ворошиловградскую синявку в возрасте «далеко за». Это было заметно, хотя обычно определить возраст синявок на глаз практически невозможно.

Для представителя своей благородной профессии она явно была долгожительницей – что-то около пятидесяти. Терпила покорно и печально восседала на не успевшей остыть от порока тахте – как обелиск, как овеществленная ода упадку и саморазрушению.

Из беглого опроса мы узнали, что вчера вечером к ней зашел некто Коля по кличке Залупа, с которым она была не то чтобы знакома, однако и против его присутствия в своих пенатах против ничего не имела. К слову, столь философский подход к селекции гостей – явление чрезвычайно распространенное и свойственное не только маргинесу. Думаю, любой из нас хоть раз, но задавал человеку, уже три дня живущему у тебя в квартире, сакраментальный вопрос: «Ты кто?»

Как оказалось, с собой Залупа принес емкость со спиртосодержащей жидкостью неустановленного наименования и состава. Когда емкость была совместно опустошена, между фигурантами случился непродолжительный разговор, в ходе которого Николай сформулировал ряд тезисов о матримониальных намерениях в отношении потерпевшей.