Алекс Тарн - Летит, летит ракета...

Акция совершалась в поразительной тишине; до холма доносились лишь отрывистые лающие выкрики, которыми перебрасывались спецкомандовцы. Поселение умирало молча, словно не желая осквернять истерикой свою предсмертную, вытаптываемую красоту. Никто не вопил, не визжал, не рыдал в голос. Даже дети, глядя на родителей, если и плакали, то потихоньку.

Внезапно вблизи одного из автобусов возникла и завертелась клубком суматоха. Затем клубок распался; из него, стряхнув с себя оторопевших спецкомандовцев, выскочил седой плотный мужчина в пузырящихся на коленях треннингах и выцветшей футболке. Выскочил, и бросился бежать вверх по склону холма, не отрывая взгляда от маячащих там фигур в зеленой армейской форме и серых саперных беретах — так, словно эта форма должна была спасти его от черно— комбинезонных депортаторов. Последние бросились было вдогонку, да остановились, справедливо рассудив, что оцепление на то и поставлено, чтобы решать подобные проблемы.

Шарон, который до того сидел на корточках рядом с Ами и больше смотрел в землю, чем по сторонам, вдруг выпрямился и напрягся. Мужчина был уже близко.

— Стой! — лейтенант замахал руками и выступил вперед. — Сюда нельзя! Закрытая военная зона! Немедленно вернитесь в автобус!

— Ребята! — задыхаясь, выкрикнул мужчина. — Ребята! Как вы можете?

Он продолжал подходить, пока не приблизился вплотную. Солдаты молча смотрели на его разорванную футболку с Микки-Маусом на груди.

— Как вы можете? — повторил мужчина. — Вы же наша армия, вы же саперы… У меня сын в саперах служит…

— Вам, кажется, ясно сказано: возвращайтесь в автобус, — сбоку уже шел, вытягивая руку, прикомандированный.

— Что? — мужчина повернул голову на голос и вдруг замер. Он увидел Шарона и теперь смотрел только на него. — Ты? И ты здесь?

Он сделал два шага вперед и сильно ударил Шарона кулаком в рот. Солдат упал как подкошенный. Мужчина ожесточенно сплюнул.

— Тьфу! Будь ты проклят…

Прикомандированный схватил беглеца за локти и потащил вниз, к автобусу. Это не составляло труда, потому что мужчина больше не сопротивлялся. Помогая Шарону подняться, Нево заодно забрал у него автомат и подмигнул лейтенанту:

— От греха подальше, командир.

Офицер растерянно кивнул. Как видно, он не очень понимал, какой именно грех имеется в виду. Шарон протестовать не стал, а снова опустился на корточки и так просидел до конца, отрешенно раскачиваясь из стороны в сторону, затем чуть-чуть вперед и снова из стороны в сторону, как ополоумевший маятник.

Под вечер последний автобус с черными комбинезонами покинул обезлюдевший поселок, и пришла команда снять оцепление. Саперы уже уходили, когда снизу донесся жуткий, душу леденящий вой, густой и низкий поначалу, взмывающий острой и тонкой иглою под конец. Казалось, что-то тяжелое, неуклюжее, мягкое сначала долго барахталось, выбираясь из земного нутра, а затем быстро взлетало, исчезая в темнеющем небе.

— Что это? — спросил лейтенант, обращаясь неизвестно к кому.

Вой повторился.

— Собака, — спокойно отвечал прикомандированный. — Их во время обработки дома приказано запирать в одной из комнат. Чтоб не покусали, когда хозяев… того… перемещают. Животное ведь не человек. Животное разве приказ понимает?

— Запирают? И что же с ними дальше будет? — изумленно спросил лейтенант.

Прикомандированный хохотнул. Под конец дня, прошедшего без ожидаемых эксцессов, настроение его сильно улучшилось.

— Животное приказа не понимает, — повторил он. — Но вы-то, лейтенант, не совсем животное, правда? Вам какой приказ дан? Свернуть оцепление и выдвигаться на базу. Вот и выполняйте. А то запрут ведь.

Этот собачий вой еще долго потом сверлил им спину — и когда возвращались на базу, и на следующий день, и через две недели, когда роту перевели на отдых в центр Страны и стало совершенно ясно, что на таком расстоянии услышать что бы то ни было абсолютно невозможно.

А Шарон Мучник застрелился тем же вечером, при первом удобном случае, когда оказался наедине с оружием. Не со своим, которое столь предусмотрительно отобрал у него опытный Нево Шор, а с лейтенантским. Молодой командир позвал парня в свою комнату для беседы по следам инцидента. Беседа получалась плохо. Офицер говорил о сложности момента, о необходимости беспрекословно исполнять приказы, солдат молчал, пристально изучая грязные разводы на полу. Потом попросил пить. Кулер находился в коридоре. Лейтенант взял стакан и вышел, оставив на столе свой автомат. Выстрел прогремел почти сразу.