Евгений Попов - Тихоходная барка Надежда (Рассказы)

И приглашали меня все время приходить на студию, найдя во мне интересного типа. Играть.

А я взял да и согласился. Во-первых, потому, что это неплохая прибавка к моей пенсии. Если я каждый раз буду получать по 95 рублей, то это плохо будет или хорошо? Как вы находите?

Черт его знает. Что за утро? Что за утро такое? Нет, ну вы представляете? Человек однажды просто вышел, чтобы встать в очередь за куриным яйцом, а угодил черт его знает куда, в нэп, заработал 95 рублей, плакал, руки жали. Нет, вообще-то ничего, хорошо. Только вот куриное яйцо не смог я в этот день купить. Не купил. А жаль. Оно очень вкусное и полезное, если есть его в небольших количествах, не злоупотребляя.

Эх, граждане! Послушайте-ка немного развязного человека, совершенно разочаровавшегося во времени, потому что - я не совру! Потому что - со временем шутки плохи, это я вам точно говорю. У меня вот были замечательные ручные часы "Победа" отечественного производства с грифом "противоударные". Они славно ходили, но когда я этот механизм случайно выронил на асфальт, то он тут же остановился и встал, требуя 6 руб. 10 копеек на починку "волоска", как заявил мне один часовщик в белом халате, имевший на лбу ослепительно-багровый прыщ, равно как индийская женщина из кинофильма имеет на лбу черную мушку.

Хорошо. Я еще не знаю, что со временем шутки плохи, и вверяю 6 руб. 10 копеек, а также часы в руки этого прыщавого индуса, а он мне велит приходить через шесть дней. Вот так.

Но я не отчаиваюсь. Надеюсь на оставшееся. А оставшееся, старинного вида от тети Муси ходики с высовывающейся кукушкой, тоже мигом застонали, зашипели. Дореволюционная кукушка, высунувшись, лишь сказала "кук" больным голосом, а больше уж ничего она не говорила и назад не спряталась, и те гирьки ее уж повисли вяло и некрасиво.

Ничего? Познав на собственном кошельке, что нынче и мелочь обходится порой в вышеупомянутые 6 руб. 10 коп., я тогда уже к деловому деятелю часовой промышленности идти не решился, все же робко надеясь на что-то. Ибо, во-первых, настоящему человеку, не больному, и всегда свойственно надеяться на что-то. Ну, а во-вторых, у меня еще оставался обыкновеннейший трехрублевый работяга-будильник, который вечно будит меня, работягу, идти работать в контору, куда я опаздывал, опаздываю, а теперь еще пуще опаздывать стану, потому что я, надо сказать, после некоторых историй совершенно разочаровался во времени.

Ну, да это особого отношения не имеет. И бросьте вы, и не думайте, что я в каком-то определенном смысле разочаровался во времени. Я... я неточно выразился, наверное, потому что ведь со временем шутки плохи, а я разочаровался лишь в часах, совершенно не видя в них никакого толку, а справедливо видя лишь один только вред, близкий к уголовщине. И я объясню почему.

А потому что с последним моим оплотом, этим самым работягой-будильником, приключилось та-а-кое, пардон, товарищи, дельце, вылито похожее иль на фильм "Романс о влюбленных", или просто на какой-либо короткий романс композитора Глинки, исполняемый по первой программе радиовещания бархатным певцом и роялем.

Потому что пришла с морозу моя подруга Ветта-Светлячок, вся раскрасневшаяся от ядреного сибирского морозца. Вся раскрасневшись от ядреного сибирского морозца, лукаво, как волк, поблескивая озорными глубокими и необъятными, как наша Родина, карими глазками, эта раскрасневшаяся стерва заявила мне так:

— Я пришла тебе сказать, так будет честно, о том, что я выхожу замуж.

— И заявление ты уже подала? - спокойно поинтересовался я, сидя в это время на маленькой табуреточке во

всем нательном и в шерстяных носках.

— Подала, - смело ответила девушка.

— А скажи, дорогая, - продолжал любопытствовать я, - наш "женишок" знает, где ты в настоящий момент

находишься, или мне пойти ему позвонить, чтобы он прилетел сюда на крыльях своей любви и свой порченый товар окончательно и начисто забрал, и любуясь, и страдая, и млея, как тот самый Ленский, который в конце концов получил, может быть, и незаслуженную, но самую настоящую пулю в свой пылающий от любви лобешник?

От таких моих горьких, но справедливых слов Ветта-Светлячок залилась натуральными слезами и разразилась глубокими нутряными всхлипами.

Но перед этим запустила в меня будильником. Довольно реактивно, а все-таки не попала.

Я тоже был очень взволнован и предложил Ветте успокоиться, обняв ее рукой за шею. Ветта всхлипывала, мы осыпали друг друга бесчисленными поцелуями и вскоре стали близки, нежны, как никогда. Мы гукали и щекотались, но когда я заявил, что нужно бы и нам в конце концов поговорить серьезно, Ветта грубо расхохоталась, резко отбросила мою проникающую руку, встала и начала быстро одеваться.