Юрий Рогоза - Музыка для богатых

По-детски распахнутые глаза немного привыкли к темноте, и Никита увидел, что Марик не сидит ни на каком возвышении. Он парит в воздухе, и на его бледном лице лежит печать великого спокойствия. А тень за его спиной – никакая не тень, а огромные черные крылья. Ставший ребенком Никита так и простоял бы целую вечность с открытым ртом и немигающими глазами на пороге башни, но Марк Аронович Циммершлюз вдруг открыл глаза.

– Только не бойся, – совсем не своим, причудливо иным голосом, сказал он. – Это не то, что ты думаешь…

* * *

Они сидели рядом. В странной башне со стеклянным потолком и стенами, словно делавшей их не частью высотного дома, а частью мира.

Собственно, сидел сам Никита. Тот, кого он раньше считал Мариком Циммершлюзом, лишь делал вид, что сидел, а на самом деле парил совсем низко над полом, и его неподвижные черные крылья сливались с ночью, окутавшей мир.

А мир и сам стал совсем другим. Вернее, стал собой – лучшим из возможных миров, каким его и задумал Бог. Похожее ощущение (только в тысячу раз хуже, конечно) давал хороший кокаин, и то лишь на несколько минут… Поэтому тысячи бедолаг в эту самую секунду и припадали ноздрями к трубочкам в самых разных частях Земли, боясь ментов и разрушая клетки мозга…

Но Никита думал не о них. Ему было о чем думать в эти минуты…

– Кто ты? – спросил он.

– Давай договоримся, – ответил ангел совсем новым, незнакомым голосом. – Я не могу лгать тебе, а рассказывать все не смею. Я не смел даже показываться тебе в таком обличье и теперь, конечно, буду наказан…

– Наказан? Богом?

Никита был уверен, что не услышит ответа, но ангел ответил:

– Да.

– А… как ты будешь наказан? – не удержался Никита, чтобы не спросить. Хотя у него было много других вопросов, и очень важных.

– Не знаю. Ведь он так милостив! – Лицо ангела вдруг просветлело. – Вы все даже не представляете, насколько он милостив! И это хорошо, что не представляете. Иначе в мире было бы еще больше жестокости и грязи… Но ты ведь хочешь спросить о другом, правда?

– Да, – Никита сглотнул от внезапно нахлынувшего волнения. – А можно?

– Наверное, нельзя. Но что теперь делать… Только я с самого начала хотел предупредить – я не смею лгать, поэтому, если не смогу ответить, ты услышишь тишину…

Чтобы не смущать Никиту, ангел набросил на тело легкое белоснежное покрывало, из-под которого выглядывали лишь его торжественно-грустное небритое лицо и худые ступни.

– Кто ты? – повторил Никита. – Ангел?

– Да. Давай использовать это слово…

Это прозвучало очень спокойно и величественно.

– Почему мы? – быстро спросил Никита. – Ну, я, Витек, Харалдай, Шон?..

– Вы все были последней мольбой и болью людей, летевших рейсом номер 135 Москва – Симферополь…

Никита растерялся. Слишком уж неожиданно это прозвучало.

– Как – все?.. Но ведь Витька родители подкинули к дверям детского дома! В корзинке, с запиской, он же сам рассказывал!..

– Это сделала его тетка. Мать сестры. Именно в Симферополе, куда летели его папа и мама. Они бы ни за что не бросили его.

– А родители Шон и вовсе живы…

– Они ей не родные. Просто люди, спасаясь от одиночества, взяли из приюта в Ливерпуле совсем крохотную девчушку… А ее настоящие родители были археологами и летели на раскопки в Джанкой… Ты, конечно, спросишь насчет Харалдая. Его старенькие папа и мама действительно живут под Полтавой. А его жена сбежала с офицером, да, все так, как он говорит. Вот только он не знает, что она продолжала любить его. Собиралась вернуться, стать перед ним на колени. Даже звонила ему из аэропорта, но не дозвонилась, его не было дома. А за секунду до того, как поняла, что сейчас умрет, просила Бога только за него…

– Значит, все дело в этом… – Никита никогда еще не чувствовал себя так хорошо, но мысли все же немного путались. – И все равно, я не могу понять. Ведь на свете полно запутавшихся и несчастных людей…

– Я не отвечаю за всех несчастных и запутавшихся людей, – с торжественным спокойствием ответил ангел. – Хвала Богу…

– А за нас что – отвечаешь? – Никита пристально смотрел на ангела.

– Да.

– Но почему?

– При жизни меня звали Абдаллах Асад Аль-Хабиби. Я был бойцом организации «Эль Сар». Я взорвал этот самолет. И поэтому у меня черные крылья…

Он произнес это очень спокойно. Лишь те самые крылья, о которых он упомянул, мягко колыхнулись на фоне ночи. А может быть, Никите лишь показалось…

– Но ведь в самолете было много людей. Двести, кажется…