Энтон Майрер - Однажды орел…

— Это приказ, сэр? — спросил Бен.

— Да, лейтенант, это приказ.

— Хорошо, сэр. — Бен стоял теперь навытяжку, но его глаза сверкали. — Если это приказ, то… — Остальные его слова никто не расслышал из-за оглушительного раската грома, который, казалось, раздался прямо над ними и взорвал весь остров. В тот же момент поднялся из-за стола и Мессенджейл.

— Не беспокойтесь, Александр, — обратился он к Томпсону. Его голос в создавшемся после грома вакууме казался очень звонким. — В моей храбрости никогда никто не сомневался. Полагаю, что в ней никто не сомневается и теперь.

Охваченная страхом Томми не верила своим глазам: Котни улыбался! Это была не покровительственная и не мстительная, а самая обыкновенная, добрая и ласковая улыбка.

— Мы живем в напряженные дни, — продолжал Мессенджейл. — Люди стали раздражительными. — Он обвел взглядом молчаливые, напряженные лица гостей. — Я полагаю, что мы все в какой-то мере повинны в привычке слишком уж строго различать службу в штабе и в линейных частях. Это устаревшее и неразумное представление. Наши лучшие военные руководители служили как в войсках, так и в штабе. Не следует забывать, что, в сущности, все мы — это одно целое, один кулак, и надо сказать, мощный кулак великой державы. — Он помолчал несколько секунд, его улыбка стала еще доброжелательнее. — Мы все очень хорошо провели время сегодня. Давайте по возможности забудем то, что произошло здесь. Хорошо?

Подойдя к Бену, он добродушно похлопал его по плечу и пошел в соседнюю комнату. Все почувствовали облегчение и возбужденно заговорили.

— Бен, милый, что с тобой произошло? — тревожно спросила Мардж Крайслер. — Как ты мог сказать такое?

— Я ничего не сказал, кроме правды, — тихо возразил Бея.

— Замолчи, Бен! На сегодня этого вполне достаточно. Ты сейчас же поедешь домой… Почему тебе вдруг захотелось восстать против всего этого проклятого мира?

— Привычка, наверное, — ответил он, бросив на жену мрачный взгляд…

Томми вышла на веранду. Бедный Сэм Дэмон. Он околдовал их всех, стал предметом спора и раздора даже теперь, когда находится за две тысячи миль отсюда… Что им всем надо здесь, всем этим составным частям «мощного кулака великой державы»?

«Черт бы тебя взял, Дьюи, — пробормотала она. — Почему твои корабли не сели где-нибудь на мель? Почему ты не проиграл сражение в Манильской бухте?» Тогда ее отец не встретился бы с султаном Паламангао, а она не ходила бы сейчас, покинутая, по этой длинной веранде, замужняя и незамужняя женщина в этой «великой счастливой армейской семье», ибо тогда она, вероятно, не шла бы вдоль колоннады в казино в Каине, не увидела бы шедшего к ней офицера американских экспедиционных войск, который сказал: «Pardon, Madame, mais…»

Снова прогремел оглушительный раскат грома. Освещенные яркой молнией дрожащие листья в саду под верандой, казалось, были из серебра. Свет в клубе погас. Из комнат донеслись удивленные возгласы, визг и смех женщин. Томми торопливо направилась в дом, в темноте наскочила на что-то, чуть не упала. У нее было ощущение, что она движется в кромешной тьме, падает в какую-то пустоту. Она беззвучно засмеялась и, как ребенок, вытянула руки вперед. На какой-то момент комнаты осветились, но тут же снова погрузились в тьму. От порывистого ветра загромыхали ставни, что-то упало на пол, раздался звон разбитого стекла. Кто-то громко позвал прислугу, в ответ послышалось сразу несколько голосов. Из кухни прибежал филиппинский мальчик с фонарем «молния»; пламя лампы бросало красный отсвет на его белую куртку, в диком танце изгибались причудливые тени по стенам и потолку. Томми показалось все это очень забавным. Она остановилась и почувствовала, что ее слегка покачивает. Она пьяна, в этом нет никакого сомнения. Уже поздно, но она никак не может найти дорогу, чтобы вернуться к другим. Или она просто не хочет возвращаться к ним? Да, пожалуй, не хочет. Домой добраться теперь будет трудно, если не быть осторожной. А может, будет трудно даже и в том случае, если будешь осторожной? Неизвестно. Неизвестно, потому что начинается настоящий шторм. Где-то с шумом захлопнулась дверь. Наступает дождливый сезон. О боже, боже! К черту всякую осторожность! И всякую осмотрительность к черту! Какой в них смысл для тебя или для кого-нибудь еще? В заливе Лингаен высаживаются японцы. Или нет? Нет, они еще не высаживаются… На рояле кто-то играл буги-вуги, и Томми начала танцевать в темноте одна, без партнера…