Павел Верещагин: Арбалет

Но этот парнишка, похоже, ничего, не ожесточился. Он продолжал смотреть на Бурцева с вежливым интересом, уважением и вроде даже с симпатией.

На последние слова Бурцева он расплылся в хитроватой улыбке.

Бурцев понял, что у него, похоже, на лице написано, что он уже созрел и пришел в магазин с твердым намерением сделать покупку. Так что опытный глаз продавца видит: говорить что-то в этой ситуации — только портить дело.

— Давай, давай! Отрабатывай, — проворчал Бурцев. — Как-никак я не три копейки пришел потратить!

Мальчик согласился. Он сделал сосредоточенное лицо и начал пояснять.

— Средневековый арбалет… Приклад из ореха. Инкрустирован дорогими породами дерева. Устройство для натяжки тетивы — бронзовое. Как и спусковой механизм. Убойная сила на двадцати метрах примерно соответствует мелкокалиберному огнестрельному оружию.

— А мне говорили, как у автомата Калашникова… — разочарованно протянул Бурцев.

Мальчик в сомнении посмотрел на Бурцева, но спорить дипломатично не стал.

— А никаких разрешений и лицензий на него не надо. Паспорт свой покажете и все.

Бурцев так и предполагал.

— Стрелы кедровые. С металлическим наконечником. Специальная балансировка. Тетива из натуральных бычьих жил…

— Ага, — догадался Бурцев. — Потому что синтетика не держит нужное напряжение.

— Ну вот видите, — улыбнулся продавец. — Вы уже все сами знаете.

Бурцев кивнул. Все, что рассказывал продавец, ему уже успел сообщить разговорчивый Айвазовский. А что, собственно, еще он ожидал услышать?

— Китайский, небось? Made in China?

Мальчик не стал возмущаться и уверять, что это — исключительно европейский товар.

— А что сейчас не китайское? — Он философски вздохнул и развел руками. — Но эти арбалеты сделаны по лицензии французской фирмы «Ле Гран». Стопроцентный контроль качества.

Бурцев кивнул: ну это само собой разумеется.

— А это что, правда, лазерная копия?

Продавец внушительно наклонил голову.

— Шестнадцатый век. Средневековая Франция. Оригинал хранится в парижском музее Лувр.

Бурцев одобрительно посмотрел на парня. Про Лувр — это очень хорошие слова. Они производят на покупателя очень положительное впечатление.

— А гарантия на него есть? — спросил Бурцев.

— Конечно! Один месяц после продажи.

— Не густо…

Мальчик развел руками: что есть, то есть. Его бы воля — он, может быть, дал бы и пожизненную, но, к сожалению, его никто не спрашивал.

— Да тут, собственно, и ломаться нечему, — заметил он. — Если в первые дни брак не проявился — будет служить вечно. Внукам своим оставите!

— Это как пить дать! — согласился Бурцев. — Сто пудов!

Он еще раз повертел арбалет в руках и положил его на прилавок.

— Ладно! Уговорил! Беру! Боливийскими рупиями можно расплатиться? — спросил Бурцев.

Молодой человек вежливо улыбнулся, отдавая дань клиентскому юмору.

— Хотелось бы все же рублями…

Бурцев вздохнул:

— Тогда выписывай в рублях.

Продавец выписал чек, сам же пробил на кассе нужную сумму, разыскал где-то под прилавком подарочную коробку и принялся за упаковку.

— Если стрела сломалась от удара о твердый предмет — гарантия не действует, — продолжал сообщать он, укладывая купленный арбалет в специальной бархатное ложе.

— А какой предмет не твердый?

— Пенопласт.

— Ясно. А сколько стрел в комплекте?

— Пять. Но если что, стрелы можно будет докупить отдельно.

Бурцев кивнул. Это понятно.

Он решил больше не отвлекать молодого человека вопросами, чтобы тот не забыл уложить в коробку что-нибудь из того, что положено.

— А ты тут наемным работником или участвуешь в бизнесе? — все же спросил Бурцев через некоторое время.

— Это дяди моего магазин. А я у него подрабатываю в свободное от института время. Два дня в неделю…

— Ну и правильно. Молодец!

Вот оно новое поколение. Находит свою нишу в непростых условиях современной жизни!

— А вы, простите, откуда про наш магазин узнали? — спросил продавец, вручая Бурцеву покупку.

— Да так… — отозвался Бурцев, прикидывая, к какому типу рекламной информации относится Айвазовский. — От одного языкастого кренделя…

Дома все еще никого не было. Посреди стола лежала записка, написанная аккуратным почерком дочери.

Радуйся, Бурцев!

Мы опять ушли. Делать маникюр.

Захочешь есть — вари пельмени!

«Вот лахудры, — с нежностью подумал Бурцев. — То их из дома палкой не выгонишь… А то…»