Андрей Хаас - Ярость

Амуров обрушил на врага целый град ударов, но тот словно играючи отбился и совершенно неожиданно перешел в контрнаступление. Теперь уже Тимуру пришлось пятиться под напором его натиска и отбивать удары. Атаки начались одна за другой, дерущиеся, тяжело дыша и вскрикивая, перемещались в пространстве, заманивали, рубили с плеча, пытаясь дотянуться, наскакивали друг на друга, пока один из ударов фехтовальщика в черном не достиг цели. Тимур увидел, что у него рассечено бедро. По ноге потекла кровь.

– Это ничего не значит! – в бешенстве заорал он, размахивая оружием.

Фехтовальщик в черном перешел к обороне, начал пятиться, водить за собой, лавировать, не забывая при этом контратаковать. Один из ударов едва не стоил Тимуру жизни. Амуров увернулся и ответил целой серией, но противник, словно заколдованный, ускользнул. Бой принял ожесточенный характер. Тимур вновь пропустил выпад. На этот раз удар был куда серьезней – сабля угодила в предплечье, разрубила плоть до кости, и левая рука повисла как плеть. Ранение было ужасно, Тимур слышал пульс прямо в своей голове. Его прошиб озноб и затошнило от вида собственной крови. Тимур снял пропитанную потом маску и, бросив саблю на пол, стал сдирать с себя красную от крови куртку. Противник опустил оружие и неподвижно выжидал на некотором расстоянии. Тимур скрутил жгутом куртку, кое-как перевязал руку повыше рассечения, поднял саблю и вновь принял боевую стойку. Он решил действовать осторожнее и попытался не горячиться. То, что враг прекрасно знаком с фехтованием, теперь уже стало ясно. По тому, как он двигался, реагировал и владел ударом, можно было сказать – это матерый боец. Тимур ослабел и стал неточен в движениях. Однако его и не думали щадить, и даже напротив, желая вывести раненого из себя, издевательски подбадривали ударами саблей плашмя. Рыча, Тимур слепо бросался в атаку, но противник легко уворачивался и, действуя наверняка, наносил ему множество незначительных, но очень болезненных порезов. В считаные минуты на руках, ногах и теле Амурова закровоточило не менее десяти ран. Упав в изнеможении на одно колено, он с мучительным стоном попытался подняться, для чего оперся на саблю, однако подскочивший противник выбил ее ударом ноги и занес свое оружие над его головой.

«Все», – подумал Тимур, теряя силы.

Вытянув вперед сжатые в кулаки руки, он пошатнулся и упал без чувств.

– Помогите! – закричал фехтовальщик в черном.

Из-за выставочной секции немедленно выбежали Сергей и Горский. Следом появился… Тропинин. Они склонились над распростертым художником.

– Боже, что же теперь будет! Бедный Амуров! – бабьим голосом завыл обезумевший Горский.

– Врача! – глухо приказал Тропинин.

Сергей кинулся на улицу и тут же вернулся с людьми в синих халатах. Врач испуганно посмотрел на залитый кровью зал и, склонившись над раненым, стал щупать пульс.

– Он жив? – не унимался Горский.

Санитар раскрыл чемоданчик, извлек все необходимое, и уже через пару минут Тимур был перебинтован и подключен к капельнице.

– Поднимайте осторожно, не размажьте отпечаток! – не совсем понятно обратился Виктор к санитару. Врач удивленно посмотрел на него, а Виктор взял его за локоток и отвел в сторону.

– Это вам за хлопоты, – сказал, протягивая деньги.

Врач опасливо покосился на выросшего у него за спиной Сергея и кивнул санитарам. Уложенного на носилки художника накрыли тканью и торопливо вынесли из галереи.

– Андрей, что ты на меня так смотришь? – раздраженно спросил Виктор Горского. – Он сам так захотел, и это его личное безумие. Я тут ни при чем. Поезжай лучше с врачом и проследи, пожалуйста, чтобы все было хорошо.

Когда врач с Горским покинули помещение, фехтовальщик в черном костюме сорвал с себя маску и вытер ею красное от пота лицо. Это был миловидный, светловолосый молодой мужчина с голубыми глазами и нежным полудетским ртом, но сейчас приятные черты его лица были искажены страхом перенесенного душевного потрясения.

– Мы так не договаривались! – задыхаясь от гнева, воскликнул светловолосый. – Если бы я знал, что этот парень такой псих, я бы не согласился. Он хотел меня убить, я был вынужден рисковать.

– Не беспокойтесь, вы все сделали правильно, – устало произнес Виктор.

– Отдайте мои деньги и забудьте мой номер, – опасливо поглядывая на здоровяка Сергея, потребовал фехтовальщик.

Сергей вынул из кармана увесистый конверт:

– Здесь на тысячу больше!