Андрей Хаас - Ярость

Пораженные слушатели молчали, а Горский, так и не получив от них ответа, продолжал толковать о «культурном конфликте», «смене футурологических тенденций», «ориентированности на бессознательное», «материальном следе», «палитре страданий» и особенно о сложном для понимания «вопросе познания пределов агрессии, направленной внутрь жаждущего самоидентификации художника».

Однако если это уснащенное искусствоведческими пояснениями видео просто щекотало нервы, то сама выставка вызывала у VIP-персон настоящий трепет ужаса: на стенах главного зала висели пятнадцать белоснежных холстов, забрызганных абстрактными красными пятнами и запятнанных такими же красными следами рук и ног. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что на холстах не что иное, как кровь. На самой большой картине, занимавшей весь центр галерейного пространства, в огромном пятне такой же красной «краски» эффектно читался отпечаток тела мужчины с распростертыми руками.

– Так это и есть тот самый проект?

Виктор резко обернулся и с удивлением обнаружил рядом с собой улыбающуюся Марьяну.

– Приехала? – насмешливо воскликнул он, целуя в щеку сверкающую драгоценностями девушку. – Ну, точно будешь коллекционером.

– Как я могла не приехать? – вспыхнув нежным румянцем, ответила Марьяна.

Примчавшаяся ради этой выставки из Лондона, она смотрела сейчас на неотразимого Виктора увлажненными от нежности глазами. Виктор и в самом деле был чертовски неотразим: как всегда, подтянутый и элегантный, он стоял посреди гостей и вальяжно улыбался – его забавляла реакция зрителей. С самого начала выставки он с авторским пристрастием ревниво наблюдал за их пугливым непониманием и эмоциональными переживаниями, но сейчас, к моменту своей встречи с Марьяной, уже полностью уверился в успехе собственного проекта. Зрители, конечно, были в шоке, однако их шок был пропитан таким извращенным восторгом, что Тропинину было ясно – расчет оправдался и вся эта публика готова платить. Виктор торжествовал.

– Что-нибудь понравилось? – рассеянно спросил он девушку.

– Все гениально! – шумно вздохнув, восторженно заверила Марьяна. – Только немного страшно, но от этого ощущения еще острее.

– Советую сразу резервировать работы, – серьезно заявил ей Виктор. – Что бы не получилось, как тогда с Близнецами.

Марьяна оторвала от лица Виктора свой влюбленный кроличий взгляд и озабоченно встрепенулась.

– Да-да! Конечно, – наморщив лобик, засуетилась она. – Мне очень нравится вон та, третья слева, и еще вон та… А где же сам автор?

– Автор? – насмешливо переспросил Виктор. – Перед тобой.

Марьяна осеклась и изумленно округлила глаза, а Виктор заговорщицки шепнул ей на ухо:

– Шучу… Художник отдыхает, – обычным голосом добавил он. – Ну, ты понимаешь?..

Тут до Марьяны стал доходить смысл сказанного, она испуганно посмотрела на забрызганные кровью картины и согласно закивала головой.

– Да понимаю… Конечно, после такого…

– Выбирай, – покровительственно предложил ей Виктор. – О ценах поговорим позже.

Он нежно дотронулся до упругого бюста нефтяной королевы. Марьяна вздрогнула от возбуждения и послушно направилась к картинам. Довольный собой Виктор повернулся к гостям и увидел Владимира Львовича Сидича, насмешливо наблюдавшего за воркующей парочкой.

– Ну вот и я, – захрипел прокуренным голосом Сидич, протягивая для приветствия волосатую руку. – Что за бабенка? Рогулина, что ли?

– Спасибо, что приехал, – по-свойски приветствовал Виктор чиновника, пропуская его вопрос мимо ушей.

– Ну куда же я денусь от такой красоты, – утирая потный лоб платочком, съязвил Сидич, оглядываясь на туго обтянутую джинсами Марьянину задницу. – Помнишь, как у Высоцкого? «Мы теперь с тобой одной веревкой связаны, стали оба мы водолазами…»

– Скалолазами, – думая о чем-то своем, машинально поправил его Виктор.

– Ну я и говорю, – глумливо ухмыльнулся Сидич. – А чего это на картинах намазано? – близоруко щурясь, спросил он. – Месячные, что ли?

– Кровь, – беспечно улыбаясь, ответил Виктор.

– Фу ты, – изумился Владимир Львович.

– Неожиданно, правда? – оживился Виктор. – Специально вымороженная, законсервированная от гниения и покрытая защитным лаком кровь. Наш новый проект «Ярость» – искусство протеста.

Сидич вразвалочку подошел к одной из картин и с минуту осматривал ее через очки. Когда он вернулся к Тропинину, тот улыбался.