– Вызови ко мне Адама. У меня есть для него работа.
Когда Адам явился – а это был тот самый парень, который делал для Аси фотографии Кинги, – главреду даже не пришлось никуда его отправлять.
– Есть у тебя фотка этой девки, которая убила ребенка? Например, где она идет по улице? Лучше всего у ее дома?
Адам широко улыбнулся. Разумеется, снимки у него были. Свою работу он умел делать не хуже, чем Ася свою. Кингу он сфотографировал столько раз, что ее портретов хватило бы на фейсбучные странички всех жителей Польши.
Его шеф открыл на мониторе папку и несколько минут просматривал фотографии одну за другой. Наконец он ткнул пальцем в монитор:
– Вот эта годится.
На снимке Кинга шла прямо на объектив фотоаппарата, ее лицо было отлично видно, особенно если сделать кадрирование. Еще больше Яцеку Сондеру понравился фон: послевоенное здание и вывеска с названием улицы. Каждый, кто пожелает найти Кингу Круль, отправится на улицу Домбровского в Варшаве. Главред «Скандалов» надеялся, что вскоре Кинга станет звездой всех масс-медиа Польши, новой знаменитостью, достойной преемницей Каролины М., известной детоубийцы из Силезии. Уж он-то, Сондер, об этом позаботится.
– Держи эти фотки на нескольких носителях. Они – на вес золота. Когда будет огласка, она наверняка попытается куда-то скрыться, и тогда эти фотки нам весьма пригодятся. Эта тема должна кормить нас много недель, если не месяцев.
– Понятно, шеф. – Адам снова широко улыбнулся, уже прикидывая, сколько же он в итоге заработает на одном-единственном, достаточно простом заказе. И улыбнулся еще шире.
– Сделай для меня кое-что, – пробормотал шеф, всматриваясь в выбранную фотографию. – Эта Кинга выглядит какой-то грустной.
– Она на всех кадрах грустная, – заметил папарацци. – Она вообще кажется какой-то… сломленной.
– Но зачем же нам тогда «фотошоп»? – спросил главред, и это был риторический вопрос. – Я хочу, чтобы она улыбалась, слегка, уголком рта, эдак… ехидно.
– No problem , шеф. Хочешь – получишь.
И через полчаса Яцек Сондер действительно получил фотографию своей мечты: портрет детоубийцы, довольной тем, что она совершила.
Он похлопал парня по спине.
– Выпишу тебе премию. А сейчас проваливай, мне надо подумать.
И когда Адам ушел, не менее радостный, чем Иоанна Решка час назад, Сондер открыл файл с ее текстом и проворчал:
– Черт, что за мелодрама, поддадим-ка жару!
И, улыбаясь так же ехидно, как Кинга на переделанной фотографии, начал переделывать текст…
Ася была не так глупа, чтобы полностью доверить репортаж шефу. Она намеревалась держать руку на пульсе – то есть с получения вознаграждения – и до конца, то есть до первых экземпляров газеты, еще теплых и пахнущих типографской краской, только что взятых с печатного станка.
Но шеф был не только хитрее нее, но и намного безжалостнее и алчнее. Кингу он мысленно прозвал «сучья стерва». Ее рассказ его ничуть не тронул; на четкий посыл, который эта история с самого начала несла, было плевать. Какое ему дело до судеб каких-то баб, которые могут прикончить еще десяток маленьких ублюдков (а могут ведь и не прикончить)! Астрономическая прибыль от продажи «подрихтованной» истории гораздо важнее.
И он лично направился в типографию и отдал ответственному ночной смены распоряжение.
– В первые пять тысяч экземпляров пусть идет вот этот вариант статьи, – он дал ему в руки компакт-диск, отмеченный цифрой «1». – Как только Ася Решка утащит себе несколько первых экземпляров – а она наверняка это сделает, – отправишь остаток в какую-нибудь дыру, куда-нибудь в Бещады, а остальной тираж напечатаешь с вот этим вариантом, – и он вручил мужчине такой же диск, подписанный четкой цифрой «2».
Тот кивнул, не вдаваясь в подробности. Такое распоряжение не стало для него неожиданностью. К махинациям с текстами редакция бульварной газеты уже прибегала не раз.
После этого Яцек Сондер с чувством выполненного долга отправился домой, печатные станки были приведены в движение, и судьба Кинги начала вершиться…
Главред был прав: Ася еще ночью прибежала в типографию и дрожащими от возбуждения руками схватила первые экземпляры «Скандалов».
Вот, вот она, ее статья! Красивая фотография грустной женщины у могилы ребенка, трогательное название и не менее трогательный текст. Прижимая к груди газету, которая должна была стать ее пропуском на раздачу премий лучшим журналистам года, она прежде всего отправилась на Домбровского, чтобы поделиться своей добычей с Кингой. В окнах Кинги было темно – должно быть, она опять работала допоздна и полумертвая легла спать, не дождавшись газеты, – но Ася положила один экземпляр на коврик у ее двери. Рано утром Кинга прочтет свою историю и, может быть, наконец почувствует… облегчение? Искупление вины? Что-то наверняка почувствует…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу