Александр Чудаков - Сборник памяти

Повесть – это что-то меняющееся, но это не абстракция. Жанр существует в творческом сознании писателя; каждая эпоха его трансформирует – именно так живет жанр, как и все живое: куколка – в бабочку, бабочка – в червяка.

– Все категории условны. Их порождает наш ум, но им нельзя присваивать онтологическое значение. Нужно всматриваться в сам предмет, в саму литературу, а не навязывать ей что-то извне. У нас навязали соц. реализм – а что это?.. (Помните – в «Фаусте» – разговор Мефистофеля со студентом?)

– Я всегда старался – и (с особым ударением) сейчас стараюсь – исходить из самого предмета. Конечно, и я находился во власти привычек, предрассудков, но искал всегда в самом предмете.

– Семиотика нова, она позволяет осветить то, на что закрывали глаза – смотрели, но не видели. Но она верна до тех пор, пока то, что исследуется с ее помощью, не выдают за целое <���полное знание о предмете>, а осознают, что это – одна из возможных точек зрения.

< Приписано позже карандашом : А сам был очень субъективен и исходил только из своих категорий.>

29 августа. 28-го был у Бахтина. Выглядит лучше, чем весной – лицо как будто помолодело. У него сидел кто-то (Пинский?), рассуждавший о том, что добро в известных случаях (все те же примеры, которые приводили Толстому – я ему это, вмешавшись, сказал) должно применять насилие. Бахтин возражал, говоря, что это уже будет не добро. Разговор шел на разных уровнях – гость все время тянул в прагматику (что делать, если на ваших глазах насилуют женщину), а Бахтин говорил о принципиальном решении этого вопроса.

17 янв.

<���…> Потом поехал к Бахтину. Сначала поговорили о его сборнике, который идет в Гослитиздате, потом я спросил его о своей статье к съезду славистов.

– Моделей может быть сколько угодно. И вообще понятия физики нельзя применять к филологии. Здесь совсем другое. Сейчас этим злоупотребляют. Не модели, а диалогические отношения, голоса…

Потом я стал говорить о том, что его книга о Достоевском не завершена – но я всегда думал, что по вненаучным причинам.

– Не только. И по методологическим. Мой мэтод не годится для анализа автора-творца.

Я стал говорить о том, что у меня была глава «Личность Чехова», но я ее выкинул, что биографические данные, письма, мемуары приведут к Антону Павловичу, а не автору-творцу.

– Конечно. Но автора-творца мы никогда не постигнем, но эти данные…

– Дадут возможность приблизиться к нему насколько возможно?

– Да, да. Приблизиться.

– А на каком языке это нужно описывать? Какие категории?

– Здесь не должно быть никаких ограничений, это очень свободный жанр.

– Наверно, категории должны быть философско-теологические? [87]

– Да, скорее философско-теологические.

– И вообще иррациональное постижение?

– Что значит иррациональное? Мы часто злоупотребляем такими терминами. …

……………………….

<���На мои замечания о закрытости Чехова> – Чехов боялся заглянуть в себя – считал, что не найдет того, что должно там быть.

Я: – Это от его позитивизма, шестидесятничества и т. п. (подробно).

– Да, да. Это было у него примитивно. Его письма к брату, где он дает ему рецепты, – это очень примитивно.

– Гигиенические советы.

– Да, именно гигиенические.

19 янв. У Бахтина на столе лежала книга Асмуса «Кант». Я спросил, хороша ли.

– Да. Серьезная книга. Асмус – настоящий философ, последний из оставшихся.

– А Лосев?

– Да, конечно, по своим возможностям. Но в последнее время он занялся не тем. Зачем ему это нужно? И сам запутался и всех запутал.

– А Аверинцев?

– Ну, он не занимается философией преимущественно, но когда занимается, это очень интересно. Я читал все, что он пишет. Это явление замечательное, я такого <���среди новых> и не встречал.

А. П. хранил свою рукописную запись на многих листках с заголовком:

27 марта 1972 г.

Переделкино.

М. М. Бахтин о «Поэтике Чехова» [88]

В последний год стал готовить ее к печати в составе воспоминаний о Бахтине для книги своих мемуаров, которую предложило ему напечатать «Новое издательство» – Е. Пермяков и А. Курилкин.

Самый дорогой из моих манускриптов. Самая подробная и точная запись – без пропусков – двухчасового монолога Бахтина о П<���оэтике> Ч<���ехова>, к<���ото>рый я тогда, извинившись и сказав, что это сл<���ишком> для меня важно, открыто записывал.