Александр Дорофеев - Московское наречие

Прощаясь, Розен-Лев неожиданно спел нечто вроде лирической частушки: «Только сложишь слово странное, не звучавшее дотоль, как летит уж смерть нежданная и пронзает сердце боль. – И поклонился в дверях. – Мой романс на стихи Троцкого»…

Коля-нож со всем семейством уже готовился в новый дальний путь до Карибского бассейна. Разминаясь, ходил в ластах. Маска пока не налезала, и он засунул голову в большой садовый плафон. «Еду, кум, к бесам на собачий остров, – глядел невесело, как перегоревшая лампочка. – Хоть бы Карибский этот бассейн был глубок, чтобы понырять. Вот, глаз со стеклом обвыкается. Ладно, кум, дуй, пока совсем не стемнело»…

Таким его Туз и запомнил на пороге дома под надписью «Обитель, из которой мы спустились».

«Грустный вид, и грустный час, дальний путь торопит нас, – помянул он и Филлипова. – Вот, как призрак гробовой, месяц встал – и из тумана осветил безлюдный край»…

Витас отвез в город и высадил у отеля «Сочикалко».

«Всегда завидовал тебе! – признался вдруг. – Живешь благополучно. Наверное, это счастье – жить так легко. А я страдаю. Видно, соткан из темной основы и омрачаю все вокруг. Может, не хватает чего-то в крови. Аксиотоцина, например. Женщины боятся, не понимая со второго слова. Пожалуй, уйду в монастырь к францисканцам учиться безгневию. Кончен пир, умолкли хоры. Ну, пока! Еще встретимся – не на этом свете, так на том»…

Будда уже заскучал в номере с одними монахами. А Туз и не знал, как дальше с ним быть. Денег до Тбилиси, наверное, хватит, но без Миши Дзельтермана вряд ли одолеть таможни. Да и глупо мотаться за доном Пепе по всему миру с призрачными надеждами впарить Будду. Не лучше ли отправить его бесценной посылкой прямо в Эрмитаж?

Грехи угнетали, несмотря на кладбищенские речи Розен-Льва. Давили награбленные песо, означающие сами по себе не что иное, как тяжесть и бремя. Хотелось побыстрее избавиться. Туз приоделся. Купил для Будды чемодан, напоминавший малолитражный автомобиль, и переехал в дорогой район Ломас Бердес, или Зеленые Холмы, поселившись в отеле «Камино реаль» – «Королевская дорога». Сама принцесса Диана гостила здесь, о чем сообщала бронзовая доска у входа. Вряд ли она жила в том номере, куда разместили Туза, но дух ее, что называется, витал.

С тринадцатого этажа открывался умопомрачительный вид на гигантский город. Деньги Туз упрятал в сейф, обнаруженный в тумбочке под телевизором. Однако либо перепутал цифры кода, то ли не до конца разобрался в устройстве, а достать не мог. Долго бился, как начинающий медвежатник. Пришлось вызвать служащего отеля, который вмиг отворил дверцу особым ключом, да штраф взял, будто за месяц круглосуточной работы.

Все это взбудоражило. Поглядывая сериал «Разбитое сердце», где героиня только что лишилась наследства, Туз задумался о несправедливом распределении доходов в мире и съел почти все чипсы из мини-бара. Тогда-то и нашел простой до нелепости способ сбережения денег. Свернул купюры трубочкой, распихал по банкам, а сверху прикрыл недоеденными кружочками. Свободно вздохнув, отправился на поиски почтамта.

Отель располагался на бульваре Фелисидад – Счастье.

Да все улицы тут имели чувственные названия – Восторг, Радость, Удовольствие – и прочие в том же приподнятом духе, которому отвечала архитектура и лица прохожих. Конечно, возбуждающе прогуляться по проспекту Экстазис. Но хотелось бы взглянуть на эти же физиономии, окажись они темным слякотным утром в каком-нибудь Девятом Сталелитейном тупике.

Наверное, потому, что почта связана с беспокойным ожиданием, ей не нашлось тут места. Зато в переулке Желание Туз наткнулся на ресторан «Сарго» с большой серебряной кефалью над входом. Как раз подоспел тот самый подлинно «счастливый час». Уютный сумеречный зал рассекал деревянный помост в виде Колумбовой каравеллы. При полном штиле на каждой из трех мачт колыхались, вздымаясь и опускаясь, словно паруса легкого поведения, нагие девицы в широкополых пиратских шляпах. Две из них – за одну, как надеялся, цену – сразу подсели к Тузу. Он еще не имел дела с морскими разбойницами. Хлопнув французскую пинту рома, то есть почти литр, они пожаловались, что тут здорово укачивает и пора куда-нибудь причалить, хотя бы в ближайший отель. Уже послали за шлюпкой, когда краем глаза Туз подметил серебристое мерцание на палубе.

Это была ангел-керубина из банка! Она исполняла грустный танец пойманной кефали.