Екатерина Мартынова - Исповедь узницы подземелья

В сети можно найти интервью прокурора города Скопин Валерия Марюшкина, который работал в те годы: «Ребенок лежал на полу в подъезде, при нем была записка. Женщина, назвавшаяся Леной, просила передать ребенка в хорошие руки. Когда малыша доставили в больницу, его вид шокировал врачей – подкидыш был похож на маленького старичка. При росте 55 сантиметров четырехмесячный мальчик весил 2 килограмма 400 граммов! Жизнь в нем едва теплилась. Двумя годами раньше в Скопине произошел аналогичный случай: такой же брошенный в подъезде младенец и записка похожего содержания. В обоих случаях мы перерыли весь город, разыскивая „кукушку“. А вот сличить почерк записок никто не догадался…» (интервью было дано Марии Василь, журналисту украинской газеты «Факты», 28 мая 2004 года – спустя всего пару недель после нашего освобождения)

Но тогда мы, конечно, ничего этого не знали. Мохов нам ничего не рассказал: ни куда он отнес ребенка, ни то, что подменил записку – ни слова, ни полслова. Про записку мы уже догадались сами… Потому что за нами так никто и не пришел… Потом – вновь была принесенная им заметка в газете, с точностью повторяющая текст про первого найденного мальчика. То, что Олежек жив и здоров, было радостью и облегчением, но то, что наша попытка побега вновь не удалась, погружало в невероятное отчаяние…

Наша жизнь потекла своим чередом. В сентябре мне исполнилось семнадцать лет, и на день рожденья я получила в подарок возможность посмотреть через окошко на звездное, еще по-летнему низкое небо и подышать ароматами природы. В этом подвале я из ребенка превращалась во взрослого человека, у меня формировалось собственное мировоззрение. появлялись жизненные ценности, складывались черты характера. Я очень много думала о своей семье: как я люблю родителей, сестру, бабушку с дедушкой, многочисленных родственников. Я мечтала увидеть их всех, обнять, успокоить и пообещать, что больше никогда никуда не исчезну.

Главным человеком, не дающим мне падать духом, была моя мама, все эти годы я верила, что она молится за меня и верит в то, что я жива и обязательно вернусь к ней. Я не должна была позволить этому ничтожеству заставлять страдать всю оставшуюся жизнь моих дорогих и любимых людей. Поэтому я продолжала бороться с обстоятельствами и не опускать руки.

Когда Лена сказала, что она опять беременна, я даже не удивилась. Для меня уже стало привычным видеть ее с животом и ожидать очередного младенца. Я вообще стала малоэмоциональной и почти не плакала. Просто продолжала жить, стараясь отвлечься от действительности при помощи занятий творчеством или просмотром телепередач. Больше всего мне нравилось, когда каналы транслировали прямые включения – я вновь ощущала себя частью этого мира и, абстрагируясь от действительности, представляла, что нахожусь сейчас рядом с людьми по ту сторону экрана. Телевизор для меня стал единственным окном в земную жизнь, мы не выключали его никогда, только ночью делали звук потише.

2004 год: освобождение

Второй ярус кровати оставался пустовать и служил нам крышей, защищающей от капель воды, слетающих вниз, и постоянно падающих омерзительных чёрных жуков.

В марте 2004 года Мохов впервые за все время разрешил мне помыться в его ванной. Я не поверила своему счастью, ведь у нас опять появился призрачный шанс на спасение.

Он пришел за мной ночью и вывел на улицу. Под моими ногами хрустел снег, и, несмотря на то, что наш мучитель всю дорогу крепко держал меня за руку, я ощущала свободу каждой клеточкой кожи на своем маленьком измученном теле. Из-за темноты мне никак не удавалось рассмотреть обстановку вокруг, фонари во дворе предусмотрительно были выключены. И я, опасаясь провала, решила повременить с побегом.

Мохов вел меня по узкому коридорчику, не зажигая свет.

– Давай по быстрому потрахаемся и помоешься, – заведя меня в душевую распорядился он.

После омерзительного акта, я наконец-то залезла в ванну и включила воду. Несмотря на то, что комнатенка, в которой мы находились, была грязной и, как всё в моей нынешней жизни, противной, я получала наслаждение от того, что на мою голову льется вода из крана и мне не приходится ее экономить. Намывшись вдоволь, я вылезла из ванны и обернулась выданным мне полотенцем.

– Пойдем в комнату, надо еще раз потрахаться, – схватив меня за руку, он поволок жертву вглубь дома.

Спальня нашего мучителя оказалась маленькой и захламленной. По левой стене от двери устроился старомодный трельяж с зеркалом, дальше шел низенький шкаф для одежды, за ним, под окном, располагался письменный стол. Напротив стола стояла разложенная софа с несвежим постельным бельем. Там, где она заканчивалась, был установлен относительно новый для того времени телевизор с видеомагнитофоном наверху, а позади него пестрел видеокассетами открытый стеллаж.