Екатерина Мартынова - Исповедь узницы подземелья

Взгляд мой упал на подоконник, расположенный за моей спиной, заваленный аудиокассетами. Сделав вид, что меня интересует репертуар, я незаметно достала из волос собранных в пучок, заветную бумажку, скрученную трубочкой и от того в размере не превышающую фильтр от сигареты, и положила ее в один из подкассетников. Всё. Дело сделано. Дальше оставалось надеяться только на чудо…

Все время нашего застолья Мохов старался разрядить обстановку, рассказывая анекдоты и расспрашивая её о жизни. Но было понятно, что студентку напрягает наш визит. Видя, что она не пьет вино, в которое он изловчился подсыпать снотворное, пока девушка ставила чайник на газ, наш мучитель предложил ей мороженое и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Я растерялась, да и было от чего. Остаться один на один с человеком, который, с одной стороны, может нас спасти, а с другой – испугаться и выдать меня, если я начну просить ее о помощи, оказалось нелегко. Я сделала выбор в пользу молчания. Времени, чтобы объяснить ей ситуацию, не было, Мохов вернулся буквально через минуту. Просто ходил к себе, где заранее подготовил десерт со снотворным. Студентка приняла угощение и, сославшись на усталость, выпроводила нас. Думаю, что мой облик все-таки подействовал на нее, и она как можно скорее пожелала избавиться от странных гостей.

Я вернулась в свой подвал, и потянулись дни ожидания.

Здесь, с вашего позволения я сделаю небольшое отступление.

Проведя в замкнутом пространстве такое количество времени, человек теряет ориентиры, становится медлительным и неуверенным в себе. А если еще и брать во внимание нашу ситуацию многолетнего психологического и физического насилия в таком замкнутом пространстве, когда мы постоянно находились под гнетом нашего мучителя… Он изо дня в день давал понять, что сбежать не удастся, что у него все под контролем, неверный шаг приведет к наказанию, а быть может, – и смерти. Психика была сломлена, и хоть вера в будущее освобождение не покидала меня, страх умереть от его побоев или быть погребенной заживо в нашем подземелье не уступал в размере желанию обрести свободу.

Я чувствовала приближение развязки. Это было какое-то шестое чувство, интуиция, подсознание. Я понимала, что если эта записка не дойдет до милиции, мы погибнем. Сначала Лена – она стала совсем плоха и практически не двигалась, да еще предстоящие роды, которые точно добили бы ее. А потом уже и я сойду с ума от одиночества или покончу жизнь самоубийством.

Прошло долгих пять дней. Я уже не могла рисовать и писать стихов, все мое существование было направлено на ожидание. Мы часами сидели на кровати и прислушивались к тишине в надежде поймать хоть какой-то незнакомый звук.

Освобождение

Это случилось утром 4 мая 2004года.

Наверху что-то загромыхало, но это были не привычные постукивания, воспроизводящиеся нашем мучителем при открывании люков, ведущих в наш бункер. Те звуки ни с чем невозможно было спутать. Это были незнакомый скрежет железа и тяжелые шаги. Потом раздались голоса и, наконец, открылся люк. Показалось ошарашенное лицо незнакомого мужчины:

– Девчонки, вы живы?

От радости и удивления мой язык прирос к небу, и единственное, что я смогла сделать, – устало кивнуть в ответ.

– Подождите немного, скоро мы вас освободим, – пообещал мужчина и… закрыл крышку на засов.

Потекли томительные минуты ожидания. Казалось, прошла целая вечность, пока дверца снова не открылась.

– Девчонки выходите, кончилось ваше заточение, – сказал добродушный милиционер и улыбнулся.

Я посмотрела в открытый лаз и увидела… ноги Мохова. «Господи, зачем он здесь? Сейчас вылезу, а он схватит меня за горло и начнет душить», – завертелись в голове страшные мысли.

– Или вы тут хотите остаться?! – раздалась неуместная шутка.

Я собралась с духом и полезла наружу. К счастью ноги принадлежали соседскому мужику, которого позвали быть понятым.

«Я просто не мог поверить в реальность происходящего, – рассказал участвовавший в освобождении пленниц прокурор Валерий Марюшкин. – Лица девушек, вышедших из бункера, были белы как снег, они заслоняли ладошками глаза от солнца. Лена была на восьмом месяце беременности, и ее пришлось выносить на руках. Когда я спустился вниз, то увидел рисунки на стенах бункера. На вырванных из альбома листах помахивала хвостом русалка, глядела на цветок веселая корова. А над кроватью во всю стену улыбалось веселое солнышко… Помню, как от жалости перехватило горло…». (интервью было дано Марии Василь, журналисту украинской газеты «Факты», от 28 мая 2004 года – спустя всего пару недель после нашего освобождения)