Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка

Бодрым шагом, восторженный и с высокими мыслями, я шел по тротуару одной из улиц московского района Солнцево и на всю эту улицу улыбался своей широченной улыбкой, сияющей таким обычным и таким человеческим счастьем. Думаю, нетрудно догадаться, что, невзирая на выплеснутые эмоции в адрес откровенного зла, мое настроение вполне соответствовало моей же собственной улыбающейся физиономии. Хотелось петь и радоваться жизни или, скорее, радоваться жизни и громко петь на всю округу. И очень мне хотелось, чтобы мою радость разделяли все вокруг. Вот такой я человек, мой дорогой читатель.

«Прости меня, хозяин, но это снова я. Всего лишь пару фраз, – слишком отчетливо услышал я своим восторженным, на радугу похожим, от счастья обезумевшим сознанием отвратный, плесенью пропахший, до омерзенья серый голос моего второго „я“. – Всего лишь пару фраз, и больше ты меня, придурок, не услышишь».

Все что угодно, но только вот не эта дрянь. Нашел-таки момент. Ну что за гнида? Ненавижу. И почему я должен постоянно терпеть в виде киянки у себя под коркой подобное несовершенство?

«Ну ладно, говори, хамло, но только быстро. И помни, что твой номер – девяносто восемь…»

Ничто на свете в ту минуту не смогло бы омрачить безудержный полет моей влюбленной в мир души.

«Во-первых, я тебя благодарю, что все же ты меня определил в первую сотню, однако я, прости, хозяин, вовсе не об этом. Я лишь хотел тебе заметить, что все без исключения расчетные счета, как испокон веков, так и поныне, находились и находятся в таком учреждении, как банк. А банков на Земле всего немногим меньше, чем планет в космическом пространстве, поэтому тебе, дебил, не хватит жизни, чтобы отыскать заветную контору, где ваши денежки лежат себе в рядочек и скорбно думают: „Когда? Когда же наконец придет за нами предъявитель с лучезарным взором оголтелого мессии? Когда, опутанный идеями добра, назвав пароль, он вызволит нас всех до доллара из этого чудовищного плена, где мы бездарно прозябаем на нищенских, никчемных банковских процентах? Когда мы сможем наконец реально послужить своей заброшенной Отчизне?“ О, я вижу, лучезарный ты кретин, как плачут, как рыдают эти деньги, захлебываясь в собственных слезах. Но, дергаясь в бессмысленных конвульсиях, они отлично понимают всю тщетность и несбыточность своих неоправдавшихся надежд. Утопия, хозяин, вещь поистине отвратная. Как говорится, лучше уж синица… И потому еще отчетливей я вижу, как с каждою минутой, угасая, надежды эти истлевают, превращаясь в серый пепел. А пепел – это тлен, хозяин. Конечно, можно было бы дерзнуть… на пару-тройку лет. Методом тыка поработать. Но это, если очень сильно повезет, да только ты у нас, я знаю, невезучий. И что теперь, скажи мне, толку в том, что Бог тебя пометил и назвал тебе пароль? Скажи мне: есть ли у тебя ответ, дурашка? Ладно, так и быть, хозяин, я тебе из уважения отвечу. Ответ до примитивности простой: знай, половины в этой жизни не бывает, как не бывает в ней полудомов, полусемей, полуморали. Как не бывает в этой бренной жизни полудемократов, полулибералов, полудураков, и полупатриотов в этой жизни тоже не бывает! Да, вот еще, мой славный дурачок, есть напоследок у меня к тебе одна малюсенькая просьба: мне б не хотелось, чтобы ты у нас стрелялся. Всего лишь скромная хорошая идея: моим нетленным мыслям в тебе еще немножечко пожить. О моей просьбе поразмысли на досуге. Ну, вроде бы и все. Заметь, ведь только пару фраз, как и обещано мной было. Пока, дружок, до встречи и, пожалуйста, не кашляй. Ты очень много куришь. Ты это… Вот что, береги себя, дружок».

Сначала меня шарахнуло на проезжую часть, и водитель проезжавшего КамАЗа, в последнюю секунду успев отвернуть руль, выскочил на встречную полосу. Благо, что дорога в тот момент была свободна, и лобового столкновения не произошло. От резкого торможения машину занесло, и она пошла юзом, в результате врезавшись в стоявшее на противоположной стороне благоухающее пышной зеленой растительностью дерево.

Затем, с отчаянием попавшего в западню, я зачем-то пытался отодрать целую секцию рабицы, которая служила ограждением строительной площадки. Поймав ни в чем не повинного под два метра ростом, здоровенного прохожего, долго тряс его за отвороты пиджака, при этом с вытаращенными глазами бормоча себе под нос – а иногда и выкрикивая – нечто совершенно бессвязное:

– Да понимаешь ли ты, черт подери? Ну почему не думаем? Ай, боже, ну какой я идиот! А если их классифицировать? Банки эти? Олигарх ведь не дурак, чтобы класть в ненадежный… А ты, мое второе «я», ты не мое рациональное начало. Нет. Ты и есть сам дьявол, сидящий во мне! А как же Комиссаров? Что он, бедняга, обо мне подумает! Господи, стыд-то какой! Старушка, ну где ты? Ну подскажи же наконец, что мне теперь делать? Как же нам теперь быть с тем, что мы с доктором задумали? Что, крах?! А вот и хрена вам, я не отступлюсь! С этим делом надо заканчивать… Нет, это дело надо реанимировать, возобновлять! Не иначе! Нет-нет, будем по кирпичику, по капле… Будем-будем, вот увидите, посмотрите…