Леонид Нетребо - Белый вахтёр

…Замедлялось мелькание земных предметов — реки, леса, горы, моря, пустыни. Теплело. Над одной из земель, которая была тепла, зелена, сыра и пахла гарью, Аист поплыл великими спиралями. Он должен оценить ситуацию и высмотреть цель — так ему предначертано.

В медленном кружении закончился день, прошла ночь, наступило утро. К этому времени все уже было ясно. Аист понял, зачем он здесь. Впервые за долгое время Аистом овладела вполне объяснимая тревога, — она была конкретна и адресна, она определяла цель и придавала необходимые силы…

Внизу жила прекрасная природа. Большие территории занимали заросли бамбука, акаций, пальм — близкорастущих деревьев, крепко опутанных лозами лиан. Маленькие извилистые реки змеились в плотных непроходимых джунглях, затем, отороченные зарослями тростника, выбегали на сочные ковровые равнины. На равнинах, в граненых чеках колосился рис, в прямых грядках полей зеленел хлопчатник, соя, чай и арахис.

Архитектура построек органично вписывались в тропический рай: разлапистые храмы, плетеные мосты, дома на сваях — вензельные формы, знаковая вязь.

Но и в плантациях, и в постройках чувствовалось некоторое запустение, витало смятение. Во всем читалось присутствие недуга, поразившего все и вся.

Потому что здесь же внизу, в творениях натуры и человека, живучим паразитом обитала Война, одна из ипостасей Зла. Война строго смотрела на порабощенную землю своими вечно гнойными глазницами. Ее обслуживало ретивое воинство — нужда, голод, болезни. Война хвасталась перед всем миром взрывами и пожарами, радовалась женскими рыданиями, детскими плачами, стонами умирающих. Недуг войны проник в каждое тело, в каждую душу. Война отгоняла от себя соседние народы, птиц и зверей. Только мор, с его атрибутами тлена и смерти, был желанным гостем войны. Тучи его зеленых мух пировали на трупах и нечистотах.

Творцами Войны, — ее головой и руками, — согласно вечному закону Зла, были люди, которые искренне полагали, что чем больше врагов убьет каждый из них, тем меньше лиха останется, тем скорее на их землю придет Добро. И с еще большим усердием люди пытали и убивали друг друга. Война же, яркий персонаж театра абсурда, вертлявой куклой свирепо хохотала, надсмехаясь над самоуверенными жертвами-кукловодами, над людской глупостью и гордыней.

Людям, как всегда, некогда было думать о том, что все войны, рано или поздно, кончаются горьким разочарованием и бессильным раскаянием. И что пока они горды и глупы, злы и беспечны, Добро будет залетать на их пожар лишь иногда, в образе карающего ангела, и только с одной целью: чтобы отнять то, чего они не достойны, — дабы подарить его тем, которым оно, это нечто, по праву принадлежит.

Тревога Аиста вызрела в суровые тучи под ним, набухающие с каждым ударом сердца. Великая энергия загудела в тяжелых водяных парах, загораживающих землю от светлеющего неба. В темных недрах сверкнула красной медью первая молния. Аист сложил крылья и ринулся вниз. Его тело, словно плотный ворох электрических искр, пробило тучу, и скоро он вынырнул под черными куделями, уже во всю мощь источающими тропический ливень. Здесь он превратился в распятие, грозно застывшее над землей, — распластавший крылья и удерживаемый на весу, как на нитках, вонзившимися в его тело потрескивающими огненными волокнами, идущими от туч.

Ничто не вызывало страха, ничто не мешало, но только прибавляло решимости. Он еще раз всмотрелся в свою цель:

…в хижине из тростника и бамбука за низким столиком, поджав ноги, сидели несколько человек с желтой кожей, угловатыми скулами и узкими глазами. Одни жестикулировали над картой и рисовали какой-то план, другие снаряжали оружие. У плетеной колыбели сидела худая женщина с седыми клоками волос. Гримасы корежили ее лицо: она плакала без слез. В колыбели лежал ребенок — скелет, обтянутый кожей. Сухой рот его был открыт, а глаза, провалившиеся в глазницы, полузакрыты, — он стонал. Иногда люди, перекрикивая шум дождя, обменивались резкими словами, взглядами, жестами, из которых спело: Взорвать! Сжечь! Отомстить! Убить!

Белый Аист, преодолевая сопротивление электрических нитей, рванул крыльями вниз. Сноп грозовых разрядов обрушился на плантации возле хижины, одна из огненных нитей достигла высокой акации, которая рухнула, едва не задев крышу жилища. Следующим движением сам Аист такой же белой горячей стрелой устремился вниз. Мгновение — и его мощный клюв легко пробил брешь в покатой крыше хижины, его тело, врываясь внутрь, разбило непрочную конструкцию, разбросало бамбуковые жерди и тростниковые снопы. Шум разрухи смешался с воплями ужаса. Аист когтистыми лапами выхватил из колыбели ребенка и, ломая остатки крыши, с гулкими ударами мощных крыл отдался в небо, в голубую прогалину между черных туч…