Евгений Попов - Самолёт на Кёльн. Рассказы

Омикин грозно встал и, будучи высокого роста, задел головой лампочку. Лампочка качалась. По углам и стенам качались несколько штук длинных теней Омикина.

– Вот. Правильно. Я тоже так думаю, – тихо отвечал Шевчук. – Если в пятницу – субботник, то в субботу будет воскресник. Воскресник по озеленению, товарищи.

– Да зачем же нам деревья? – кричал длинный Омикин. – Ты пойми, зачем нам деревья? Кругом – тайга. Живем в Сибири. Кругом – тайга, а мы будем сажать деревья.

– И траву. Траву еще будем сеять, товарищ Омикин. Уже получены семена травки-муравки, как ее зовут в просторечье.

– Не знаю! Не знаю! Кто будет, а кто и не будет. Надо было заранее предупреждать, – сказал Омикин и в сильнейшем раздражении отложил на счетах цифру 144 – сумму своего ежемесячного оклада.

Шевчук весь внутренне подобрался, и все ожидали, что он сейчас скажет что-либо звонким голосом. Но он был тих.

– Смотри! Твое дело, Омикин. Если воля коллектива для тебя – ноль, то… В общем, смотри, Омикин.

И он ушел не прощаясь.

И остальные служащие тоже разошлись, поскольку уже прозвенел звонок и делать им на работе больше было нечего. Звенел звонок.

А поздно вечером в однокомнатной квартире Омикина наблюдалось следующее: Омикин с женой пили чай с вишневым вареньем и водку. А когда жена ушла на покой, Омикин босиком прокрался в лоджию своего девятого этажа, протянул к небу длинные руки и стал молиться о дожде.

– О Боги, Боги! – молился Омикин. – Дуньте на Землю ветрами буйными, заберите небо в решетку частую, размойте дороги и подъездные пути! В таком случае воскресник не состоится, и я буду спокойно спать в своей постели.

Как это ни странно, но молитва возымела действие: к утру защелкали редкие капли – ударили, забарабанили. И зарядил мелкий мутный дождичек. Усталый Омикин поцеловал жену и лег с нею рядом.

Казалось бы – и все тут. Омикин победил, и все тут. Ему помогли Боги, он победил, и все тут.

Ан нет. Ибо воля коллектива, как вы это сейчас увидите, сильнее Богов.

В назначенный срок и Наташа Шерман, и дедушка Птичкин, и другие многие налетели на Шевчука.

– Ты что же это, Степан Парфеныч, объявил воскресник, а тут – дождь.

– Это – ничего, – тихо и, как всегда, убедительно ответил Парфеныч Шевчук. – Мы сейчас, товарищи, мы отметимся и отпустимся домой.

Отметились. Не хватало Омикина. Наступило неловкое молчание, а вскоре Омикина уже обсуждали на профсоюзном собрании.

– Даже Наташа пришла, – тихо говорил Шевчук. – А ведь всем известно, что у ней…

– Это – не важно, – заалевшись, перебила Наташа. – Может быть, я, товарищи, думаю неверно, но я считаю, что раз все, так, значит, все. И товарищ Омикин вовсе никакое не исключение.

– Верно! Верно! – шумел коллектив.

Глядя на гневно осуждающие, искрящиеся, знакомые и родные до боли в глазах лица друзей и товарищей по работе, Омикин заплакал.

И ему все простили, видя, что он чистосердечно раскаивается в ошибках и принял свой поступок близко к сердцу.

АЛГЕБРА

монолог бывалого человека

Вот тут на улице лежал в грязи пьяный Иван, а Никита трезвый подходит и видит, что Иван пьяный лежит. Он тогда пошел с ходу за Николаем, а тот уже немножко выпивши. Они бутылку взяли, скушали над Иваном и упали. А Володя с Васей из бани идут, смекнули что к чему, хотят помочь, но пиво с водкой зря мешали. Тоже лежат. Велосипед! Велосипед Ахвицеров шел покупать, но понял – люди в беде. Хотел нашатырем, да по ошибке вермуту сунули. Готов. Дедушка, который на базаре корешками торгует, только стал перешагивать, а поскольку пьяный, то и туда же. Двое командированных говорят: «Какое бескультурие в этих провинциальных городах», а вышли из ресторана и ноженьки подкосились.

Рыбак, моряк, вор чемоданов, пространщик с бани, гитарист рок-группы, член Союза журналистов РСФСР, шофер автохозяйства № 1264, норильчанин, акробат, художник Яня, цыган и тот, который зубы золотые вставляет, – всего набралось до сотни, и милиция десять раз туда-назад ездила.

Или одиннадцать. Я точно не помню, но вытрезвитель утром оказался полный, как лукошко. Каждый отдал по пятнадцати рублей. Итого – тыща пятьсот. Кроме того, по получении на производствеквитково безобразных поступках все, кроме цыгана, былилишены квартальной премии и тринадцатой зарплаты по итогам работы предприятия за год.

И что же это у нас тогда получается, товарищи? Да ведь это же полная получается алгебра, товарищи! Тут ведь тыщами экономии дело пахнет! Коли даже, к примеру, брать в среднем по 175 рублей, то ведь и все равно – тыщами пахнет! Считайте, суммируйте, множьте! Я-то сам примерно прибросил, но может, я где-то как-то по большому ошибаюсь? Может, это в другую сторону алгебра? А? Ответьте, други, развейте сомнения!