Михаил Попов: “Катти Сарк”, несущая ветер

Возле заваленного снегом стожка они обнаружили следы горностая - коготки хорошо виднелись на плотном насте.

- Наверное, охотился на мышек-полёвок, - предположил Сергей.

- А это? А это? - Алешка увидел свежую строчку.

- Это заяц-беляк, - определил Сергей. - Две лапки впереди - это задние. Они сильнее. Видишь, и след крупнее. А задний следок, наоборот, от передних лапок. Расстояние между ними невелико. Значит, здесь он неторопливо бежал, опасности не было.

Дружной цепочкой - дети впереди, Сергей с Ламкой позади - вся их компания двинулась по заячьему следу. След петлял, зайчишка метался из стороны в сто­рону, должно быть, готовился к залёжке. На очередном повороте след удлинился. На петле его пересёк другой - более крупный и вкрадчивый.

- Это лиса, - пояснил Сергей.

Дети вопрошающе обернулись. Он понял.

- Это не наша - другая. Из другого семейства. Зайчик её учуял и припустил. Вон как запетлял, путая следы.

- А это? - вдруг вскрикнула Ксюша, с неподдельным изумлением схватив Па- кратова-старшего за локоть. Она тыкала пальчиком в сторону довольно глубокой воронки, которая выделялась на совершенно нетронутом снегу. Сергей присмо­трелся. По краям воронки виднелись характерные полоски - это были отпечатки крыльев. Скорее всего, следы эти оставила ворона, спланировавшая на полевую мышку. Но Сергей не дал правдивого объяснения. Он скорчил устрашающую гримасу и утробным голосом возвестил:

- О-о! Это коготь дракона. Он оставил этот след, когда вылетел поохотиться на симпатичных маленьких девочек.

Ксюша ойкнула, втянула голову в плечи, но по лукавым искоркам, вспых­нувшим в глазёнках, он догадался, что она приняла его игру. А Алёшка отнесся к этому ревниво.

- Па, - потянул он отца в сторону и, не зная, на что перевести его внимание, ткнул в первую же попавшуюся на глаза горку снега.

- Это, - Сергей приметил ещё несколько похожих горок, - это всё куропатки оставили.

До Сергея донёсся голос. Он не сразу смекнул чей. Обернулся. Глаза Ламки смеялись. А голос она душила, отчего смех прерывался каким-то по-птичьи счаст­ливым клёкотом. Как тут было не отозваться!

- Это они, белые, выныривали из-под снега, являя белому свету свою упругую прелесть... - так вот велеречиво изрёк Сергей. Глаза же свои при этом отвёл, по­тому что остерегался не совладать с собою. Да и Ламка, глядя на него, на глазах у детей могла понаделать счастливых, но не понятных им глупостей. И чтобы окончательно отвести обоих от опасной черты, Сергей принялся объяснять Алёш­ке и Ксюше птичьи повадки.

- Видите, какие следы широкие. Будто и не птичьи. Правда? Это потому, что на зиму куропатки обувают сапожки.

- Сапожки? - удивилась Ксюша.

- Да, - кивнул Сергей. - Из перьев. Ведь лапкам на снегу холодно... А в мае, когда снег сходит, они эти сапожки разувают...

Он еще долго объяснял детям азы орнитологии, биологии зверей и птиц, пока не пришла пора отправляться на обед. Шли парами: впереди дети, следом они с Ламкой.

- А Алёшка-то, Алёшка! - кивал Сергей. Алёшка оказался кавалером - на об­ратном пути вёз Ксюшу на санках.

- Хороший пример тоже заразителен, - поощрила Сергея Ламка.

После обеда погода стала портиться. Солнышко скрылось, занялась позёмка, а к вечеру разыгралась нешуточная метель.

Остаток дня компания провела под крышей. Смотрели в кинозале мультфиль­мы. Играли в настольный футбол. Не спеша поужинали. А потом ушли к себе и устроили чаепитие с конфетами и сладостями.

За окном завывал ветер, а в номере было тепло и уютно. Дети малость примо­рились, но спать не соглашались.

- Дядя Серёжа, - попросила Ксюша, - расскажите ещё чего-нибудь... Пожа­луйста.

- О чём? - улыбнулся Пакратов. Вчера ещё эта девочка глядела на него на­стороженно и почти подозрительно. А сегодня тянулась и доверчиво заглядывала в глаза. Сергей не обольщался на свой счет - новый человек всегда любопытен. Однако вывод сделал в свою пользу: видать, у папы-майора руки-то не доходят, чтобы приголубить дочурку.

- О чём хотите, - сказала Ксюша.

- Ну что ж, - отозвался Сергей и, решив приблизить час отбоя, стал рассказы­вать про лесную соню, мышку с длинным пушистым хвостиком. Рассказал, как она выглядит, как питается. Но когда завёл про зимовку и сказал, что лесная соня нередко поселяется в чужих гнёздах, сбился и умолк.

Ламка сидела в кресле возле окна. Она была не то рассеянна, не то задумчива.

- Пусть мама расскажет, - шепнул Пакратов. - Попроси.

Просить Ламку не понадобилось - она услышала с первого раза. Посмотрев на Сергея, она отхлебнула из бокальца сухого вина, потом кивнула Ксюше и, от­вернувшись к окну, заговорила: