Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

При проезде через пикет на обратном пути все прошло гладко, и самоуверенный, охваченный эйфорией Саймон не смог удержаться от соблазна не торопясь побалагурить с солдатом, напоминавшим карлика.

Отъехав от пикета на такое расстояние, что солдаты уже не могли их видеть, Саймон свернул с дороги, спрятал джип среди деревьев, а оставшуюся часть пути они проделали пешком.

Эту ночь Борда провел в доме Миронеса, а на другой день бразильца привели в какую-то комнату для разговора с человеком, которого он так и не увидел, — голос доносился из-за ширмы.

— Поскольку дело не терпит отлагательства, — сказал незнакомец, — у вас есть основания работать в праздничный день. Несколько черепиц уже свалилось с крыши, это опасно для прохожих. Ваш пропуск обеспечивает проход в любую часть собора в любое время, а еще вам дадут ключ от двери, за которой находится лестница, ведущая на колокольню. Чтобы дать время служащим собора привыкнуть к вашему присутствию, начните работу как можно раньше. С собой возьмите только новую черепицу, раствор и инструменты. Оружие будет лежать в колокольне на основной перекладине, к которой подвешен колокол. Вы не должны появляться там до половины двенадцатого.

Дедам ныне живущих людей японская ширма казалась роскошным приобретением, но с годами ее материал выцвел и обветшал, как и прочие детали убранства этой убогой комнатушки — стершаяся хромировка предметов в стиле модерн, пластмассовые поверхности «под кожу», лампада, горевшая перед изображением полной мадонны в одежде блеклых голубых и зеленых тонов. У двоих мужчин, которые привели Борду и сели по обеим сторонам от него, засунув руки в карманы курток, были лица типичных гангстеров. «Серьезные ребята», — подумал бразилец.

Человек за ширмой сменил позу, шелк натянулся.

Что-то в его голосе не нравилось Борде. Он ожидал, что они по-товарищески, как мужчина с мужчиной обсудят предстоящую операцию, но этот человек своим елейным голосом напоминал Борде актера, рекламирующего шоколад с телеэкрана, — он вкрадчиво, ненавязчиво приглашал к опасности, преподносил ее как привилегию.

— Сознание того, что вы действуете не в одиночку, что тысячи невидимых друзей стоят за вашей спиной, поможет вам спокойно и уверенно выполнить это революционное задание.

Борда понимал: это реклама одиночества. Одиночества в шоколадной облатке.

— Мы не пожалели ни времени, ни сил на разработку надежного плана вашего отхода.

«Я им нужен только на один раз, — подумал Борда. — Меня отдадут на съедение волкам».

— А теперь, наверно, — сказал человек за ширмой, — стоит пробежаться еще раз по деталям — мы должны быть уверены, что ничего не упустили.

Величественный крестный ход, совершаемый в Лос-Ремедиосе ежегодно в первый день мая, служил поводом для определения общественного положения граждан, их места в иерархии; каждый заявлял о своем статусе на год. Человеку четко указывали его положение, отводя ему определенное место в процессии, а все остальные, кто смотрел на крестный ход со стороны, не имели вовсе никакого статуса. В течение двенадцати месяцев люди строили козни, пускали в ход все свои связи, метались от одного блока к другому в попытках приблизиться к голове процессии, но, поскольку интриговать приходилось осторожно и скрытно, заметные продвижения вперед случались редко. Четких критериев отбора не существовало. Во главе процессии обычно шествовали ультраконсерваторы с безупречной генеалогией, но были там и просто богачи. Дамы из сестринской общины Священного Терновника, которые шатались под тяжестью массивных подсвечников с незажженными свечами, занимали свое место за иконой лишь в том случае, если их положение было подкреплено хотя бы несколькими сотнями песо, лежавшими в банке. Если семья одной из этих женщин разорялась, то женщину рано или поздно перемещали назад и присоединяли к сестрам из общины Пяти Священных Ран, но при этом все же ставили впереди жены агента «Дженерал моторс», самого состоятельного человека Лос-Ремедиоса. Члены могущественных древних родов жили в целом скромно и непритязательно; люди, чьи предки приплыли из Испании вместе с Писарро [46] Писарро, Франсиско (1470–1541) — испанский конкистадор, завоеватель Колумбии. чтобы разграбить страну, раз в год в течение этих двух часов упивались славой, шествуя с поднятыми головами, в то время когда прочие преклоняли колена.

В этот день всех охватывала напускная удаль, по традиции люди чуть ли не с религиозным фанатизмом отдавали себя во власть случая. Раз в году, первого мая, каждый становился игроком. Важные спорные вопросы решались раз и навсегда при помощи монетки, женщины раскладывали пасьянс, чтобы узнать, стоит ли уйти от мужа или завести любовника, мужчины вовсю играли на фондовой бирже. В барах, когда приходила пора расплачиваться, случаи решал, как платить — вдвое больше, чем положено, или ничего.