Юнас Гардель - Детство комика. Хочу домой!

Шарлотта смотрит на него со страхом и отвращением. Потом оглядывается в поисках помощи. Три остановки до «Оденплан», никто ей не поможет.

— Они, конечно, сопротивлялись, но все равно хотели меня. Никогда не знаешь. Они говорят «нет»… Женщины такие хитрые…

И он снова хихикает. Самое гадкое — это его хихиканье. Визгливое и пронзительное, как крики чайки, заглотившей рыболовный крючок.

— У меня из мозга вырезали кусок. Поэтому я такой. Я не могу думать толком.

Он говорит это счастливым голосом, щурит маленькие глазки и снова хихикает.

Шарлотта делает вид, что не слышит его, она смотрит в окно, изображает зевоту. Человек клонится к ней, улыбается и чавкает.

— Я не могу толком думать.

Наконец-то «Оденплан». Шарлотта протискивается мимо человека, пытаясь выглядеть равнодушной. Она быстро идет к эскалатору.

Пугало торопится следом.

Шарлотта бежит, сворачивает на Уппландсгатан, каблуки стучат по асфальту. На Уппландсгатан тихо и пусто. Она напряженно вглядывается в темные подворотни. Все спокойно, никто не преследует ее.

И она сворачивает на Фрёйгатан.

«Вот свинья!» — думает Шарлотта.

— Эй, слышь-ка, не торопись!

Она не успевает убежать, она ничего не успевает. Запыхавшееся пугало хватает ее за запястье, выкручивает руку, заталкивает в рот грязный платок.

— Чего, не ждала, а? Я, понимаешь, смышленый!

— Пусти! — вопит Шарлотта сквозь платок.

— Да я же тебя не обижу, — хрипит пугало и крепче сжимает ее запястье. — Я просто хочу поболтать. Понимаешь, я знал девчонку навроде тебя. Светленькая такая, училась на зубного врача, хотела людям зубы сверлить.

Пугало втягивает голову в плечи и хихикает.

— Пока я ждал ее в парке, совсем стемнело. Я умею ждать, понимаешь, сколько угодно. Наконец она пришла. Я еле сдерживал слезы, думая о том, что я собираюсь сделать с этой сладенькой.

Шарлотта рвется что есть сил, но пугало лишь сильнее вцепляется в нее, запихивает платок поглубже в рот.

— Ей следовало быть поосторожнее, сердито сказал я себе. А потом я сделал это. Я догнал ее, поравнялся и пошел рядом. Я хитро придумал. Я ведь напевал «Ты мое солнышко». Она попыталась убежать, дурочка, но я наступал ей на пятки. Тогда она остановилась и посмотрела на меня. Она здорово испугалась. На это-то я и рассчитывал. Я, понимаешь, смышленый. «Нет!» — пискнула она. И потом я сделал это. Она попыталась укусить меня, гадина маленькая. Этого не стоило делать. Смотри, на руке след, нехорошая была рана. Поэтому мне и пришлось ударить ее, чтобы она заткнулась. Вообще-то мне кажется, что ей понравилось. После этого у меня и вырезали кусочек мозга. Хочешь посмотреть шрам? Я не такой, как все. Смотри, вот.

Пугало хихикает и наклоняется, чтобы Шарлотта с восторгом посмотрела на его шрам безумия.

Когда Шарлотта ударяет его коленом, пугало издает писклявый звук.

«Уи-и-и!» — пищит оно, выпуская платок Шарлотта пнула его в пах. «Уи-и-и!» — пищит пугало, выпустив ее руку и падая на землю. Шарлотта пинает его, пока оно не умолкает. Ни «уи-и-и», никаких других звуков. Шарлотта бежит. Пугало лежит на асфальте. Отныне и навсегда Шарлотта становится взрослой.

Шарлотта не собирается никому ничего рассказывать. Она включает воду, чтобы никто не слышал, как ее рвет. Руки болят, нога болит, челюсть болит. Вонь от пугала пропитала одежду. Она сбрасывает с себя все. Когда Рут открывает дверь, Шарлотта сидит на полу голая, закрыв глаза.

Рут с горечью смотрит на нее и говорит:

— Выкладывай, я вижу, что что-то случилось! Думаешь, не слышно было, как тебя рвало? Ты курила анашу? Подойди и дыхни!

Шарлотта выдавливает из себя, что ничего не случилось.

— Не ври! — отрезает Рут. — У тебя виноватый вид.

Из гостиной приходит Ракель с подушкой у живота.

— Оставь ее в покое, Рут! Ну выпила она стакан-другой вина, и что с того? Такой уж у нее возраст.

— Не лезь не в свое дело! — шипит Рут, глядя на Шарлотту, которая пытается укрыть свою наготу от презрительных взглядов матери. — Ты думаешь, что много знаешь о жизни, но ты ничего не знаешь! Учись у меня, иначе все полетит к чертям!

— Да? Ну и что ты такое пережила, что знаешь так много? — смеется Ракель. — Единственное, что произошло с тобой за последние двадцать лет, — это то, что ты стала старше!

— Не лезь! — кричит Рут, но тут же понижает голос. — Я в ответе за своих детей. Разве я смогу простить себе, если с ними что-нибудь случится?

В голосе Рут угроза. Ракель знает, что терпение Рут на исходе. Будь они детьми, Ракель бы скоро влетело.