Вальдемар Лысяк: Цена

- … Я слышал, что герр барон фон Штернберг дважды был объявлен королем охоты, когда территорией для забавы были леса вашего поместья. Бедняга, его отозвали отсюда настолько срочно, что он даже не успел забрать свои охотничьи трофеи и попрощаться с вами… Выдам вам один секрет, господин граф. Когда этих аристократов начали допрашивать, то сделали сенсационное открытие в области биологии! Вы поверите? – оказалось, что их кровь вовсе даже и не голубая…

Он взял с комода безделушку, кусочек голубого хрусталя, и поднял под свет, в направлении окна. При этом сделал мину знатока, но у Тарлецкого не было желания размышлять над тем, то ли это поза, то ли Мюллер и вправду в этом разбирался.

- Герр капитан, я бы хотел…

- Вы хотели спросить, почему меня интересуют подобные мелочи? – перебил его гестаповец, кладя сувенир на место. – Они интересуют меня, потому что они красивые и ценные. Эти две причины – уже достаточно, чтобы любить старинное мастерство. Но обидно и больно, когда на эти маленькие чудеса наседает столько пыли.

Он смел с комода толстый слой пыли и стряхнул ладони.

- Вся это грязь – это что, траур по Штернбергу и его коллегам, господин Тарловский?

- Нет, это болезнь служанки, герр Мюллер. Она чем-то отравилась, а мой камердинер слишком стар, чтобы убирать. Может, мы перейдем к…

- Да, перейдем к картинам. Рамы стоят больше, господин граф!

- Что ж, это ведь семейные портреты, а не выставочная живопись. На втором этаже у меня есть один Кранах и два венецианца восемнадцатого века.

- С удовольствием как-нибудь осмотрю. Я люблю хорошее творчество. Когда сдавал на аттестат зрелости, то хотел стать историком искусства, но мой отец был железнодорожником и не зарабатывал столько, чтобы хватало на учебу…

Наконец, он обошел весь салон, вернулся к столу, взял стул и сел, заложив нога на ногу.

- А вот теперь мы можем перейти к интересующему вас делу. Слушаю, господин граф.

Тарловский глубоко затянулся дымом и выдул его через нос с такой силой, словно желая изгнать неудачу.

- Герр капитан, сегодня…

- Прошу прощения, господин граф, могу ли я закурить?

- Ну да, конечно, конечно!

Мюллер вынул из кармана золотой портсигар и зажигалку, а Тарловский, видя, что пепельница переполнена, схватил маленький колокольчик, прячущийся в раме инвалидной коляске, и позвонил. Прибежал Лукаш, забрал пепельницу и быстро принес чистую. Гость затянулся пару раз и сделал ожидающую мину.

- Можно ли предложить вам чего-нибудь выпить? – спросил граф.

- Например?

- Ну… рюмочку хорошего коньяка… Или вермута… сухого вина…

- Можете. Только не коньяк и не вино, хотя и то, и другое я люблю. Но здесь я бы предпочел выпить кое-что другое.

- Слушаю?...

- Эту вашу знаменитую родовую наливку, о которой фон Штенберг рассказывал истинные чудеса. Он обожал пиры в вашем доме. Кстати – из чего вы ее делаете?

- Из вишни, малины и крыжовника, герр капитан.

Колокольчик вновь зазвенел, и снова появился камердинер.

- Лукаш, подай две рюмки и наливку.

Напиток немцу понравился. После второй рюмки его настроение поправилось.

- Ну хорошо, господин граф. Не будем больше терять времени. Слушаю.

- Сегодня… сегодня в городе арестовали моего сына…

- Все сходится.

- Он невиновен. Он ничего не делал против немцев, абсолютно ничего, не принадлежал к какой-либо организации…

- Я вам верю.

- Даже в тридцать девятом он не пошел в армию, потому что тогда ему не было восемнадцати лет. То есть, он ни мгновения не сражался с вами. Сейчас ему двадцать два года, и политика его совершенно не интересует. Единственное, что его занимает – это орнитология. Я имею в виду птичек…

- Господин граф, я знаю, что такое орнитология.

- Но знаете ли вы, что мой сын невиновен?

- Это весьма возможно.

- Тогда, почему…

- Можно еще?... – спросил Мюллер, указывая на графинчик с наливкой.

- Да, пожалуйста. Я рад, что вам нравится.

Они выпили еще по рюмке.

- Ничто мне так давно не нравилось, как эта ваша наливка, господин Тарловский! – причмокнул гестаповец. – Шнапс, который продается в рудницких забегаловках, это либо кислота, либо вонючие помои.

Тарловский вытер губы краем ладони и вернулся к теме:

- Герр Мюллер, за что арестовали моего сына?

- Потому что, если бы я арестовал вас, это было бы проявлением плохого вкуса – вы же калека. Поэтому, вместо вас я арестовал вашего сына.

- Но за что?!...

Мюллер прикурил очередную сигарету, а портсигар, вместо кармана мундира, положил на столешнице, между своей зажигалкой и пепельницей.