Амос Оз - Фима. Третье состояние

Если хочешь – приезжай. Я сразу пришлю тебе билет. Либо отец тебе купит. А если не захочешь, то посмотрим, что с нами сделает время. Я намеренно не упоминала о самом глубоком и самом важном. О том, что, как ты считаешь, можно исправить в одну минуту. Я об этом молчу, и даже ты молчишь. Наверное, к лучшему, что мы поживем вдалеке друг от друга. Иногда мне кажется, что сильный удар, несчастье – только это сможет вытащить тебя из тумана, которым ты окутан, из твоих газет, споров и новостей. Когда-то в тебе была подлинная глубина, но сейчас ты плещешься на мелководье. Не обижайся, Эфи. И не старайся опровергнуть то, что я написала, не надо выдвигать встречные претензии, пытаться победить меня аргументами, не оставив камня на камне от моих слов. Я не враг тебе. И твоя победа не пойдет тебе на пользу. Может, мой отъезд в Америку и окажется тем ударом, что приведет тебя в чувство. Ладно. Это клише. Я знала, что ты так скажешь. После моего отъезда ты вновь будешь свободен и можешь снова влюбиться. Или можешь оставаться влюбленным в меня, и твою влюбленность не будет угнетать постиранное белье, которое зимой сушится перед обогревателем в спальне. И еще попрошу тебя – сосредоточься. Не болтай день-деньской, не суетись, не наставляй на путь истинный всех и каждого, надсаживая горло. Мир все равно не слышит тебя. А может, ты отправишься на поиски Лиат. Или Илии? Поедешь в Грецию? Иногда случается, что я сутками напролет пропадаю на работе, даже ем стоя, чтобы не терять времени, и вдруг у меня…

Фима сложил и вернул в конверт письмо, без начала и без конца. Конверт поместил в папку Министерства внутренних дел, департамент местной власти. Папку он затолкал обратно, в нижний ящик. Время близилось к пяти. Где-то вдалеке прокричал петух, и какая-то упрямая собака неумолчно лаяла в темноте, а слепец настойчиво выстукивал тростью по тротуарам безлюдных переулков. На миг Фиме показалось, что он слышит муэдзина, призывающего на молитву правоверных из деревни Бейт-Сафафа, что видна из окна. Фима лег в постель, погасил свет, принялся сочинять недостающую концовку письма. И тут же уснул. День выдался длинный.

Во сне к нему явился Ури. Бушевала пурга. Ури прибыл, чтобы доставить его в госпиталь английского военно-морского флота, где его ждет Аннет, умирающая от осложнений после родов. Они мчались на санях через белый лес, пока не прибыли в здание, слегка смахивающее на Крестовый монастырь в Иерусалиме. Раненые и умирающие, с раздробленными конечностями, лежали на каталках в проходах, на полу, стонали, истекали кровью. “Это казаки, ты можешь попирать их ногами ” – сказал Ури. За монастырем они нашли небольшой прелестный сад, в центре которого стояла греческая таверна с верандой, увитой виноградом, на веранде накрыли столы к трапезе. Среди столов Фима увидел паланкин. Он раздвинул бархатные занавески и обнаружил свою жену – заливаясь слезами и одновременно страстно извиваясь, она скакала на темнокожем худощавом мужчине, издававшем негромкие завывания. С внезапным ужасом Фима осознал, что совокупляется она с мертвецом. И мертвец – арабский юноша из сводки новостей, парень, который в Газе получил пулю в голову.

Записав сон в книгу, Фима снова забрался под одеяло и подремал до семи. Измятый, растрепанный, ненавидя ночные запахи собственного тела, он заставил себя подняться. Пренебрег зарядкой перед зеркалом. Побрился, ни разу не поранившись. Выпил две чашки кофе. Мысль о хлебе с вареньем или о йогурте вызвала тошноту. Ему смутно помнилось, что нынешним утром он должен сделать что-то срочное, но никак не мог сообразить, что же именно и почему это так срочно. Поэтому он решил спуститься к почтовому ящику, достать листок, который заметил ночью, забрать газету, но не посвящать ей более пятнадцати минут. А затем, безо всяких поблажек, сядет за работу, допишет начатую ночью статью.

Включив радио, он понял, что пропустил большую часть новостного выпуска. Днем ожидается частичное прояснение. В прибрежных районах возможны непродолжительные дожди. В северных долинах существуют серьезные опасения ночных заморозков. Водителей предупреждают об опасности на скользком мокром шоссе, лучше снизить скорость и по возможности избегать резких торможений и крутых поворотов.

– Кому это надо? – буркнул Фима. – Кто я им? Водитель? Фермер? Пловец? Просят и предупреждают, вместо того чтобы кто-то конкретный взял на себя ответственность и заявил: “Я прошу. Я предупреждаю”. Чистое безумие. Страна разваливается, а они заморозков опасаются. Вообще-то только резкое торможение да крутой поворот могут спасти нас от катастрофы. Да и то сомнительно.