Александр Яковлев - Осенняя женщина [Авторский сборник]

И мы увидели легендарную бабу Симу. Ту самую, которая спасла от голодной смерти не одного бедолагу, решившего потягаться с Тайгой.

Из сеней вышла бабка в толстом выцветшем халате, замасленном переднике и валенках. Голову обвязывал серый шерстяной платок. Лицо, обтянутое пергаментом морщинистой кожи, ничего не выражало. Комары даже не садились на лоб ее и щеки. Маленькие глазки хитро поблескивали.

Мы поплакались, посетовали и зареклись.

— Снасти есть? — деловито спросила она, выслушав нас.

Мы торопливо зашарили по карманам. Затем бросились бегом назад к плоту, лихорадочно обшаривать рюкзаки.

— Люди тут всякие бродят, — сварливо приговаривала живая легенда. Вот так у меня и собаку свели. И ружье. А тоже… кормились два дня.

И только после того, как мы тут же, во дворе, отсыпали ей крючков и отмотали лески, она смилостивилась, впустила нас в избу и усадила за стол.

В низенькой горнице мы устроились под божницей. Осмотрели заваленный объедками стол, чугунного литья кровать с горой подушек и лоскутным стегаными одеялами, большую потемневшую печь.

Бабка в это время выставляла на стол миску с творогом, тарелку с солеными хариусами да ржаные ковриги плотного домашнего хлеба.

— Ловить-то на кораблик надо, — наставляла она. — Так и быть, дам. Есть один в запасе.

Мы набросились на угощенье, изредка вежливо что-то вопрошая. Старушка охотно отвечала:

— Нет, тут я живу одна. На всю Усть-Лыпью. На все двенадцать дворов. Дед мой третьим годом потонул. А этот, — она махнула рукой в сторону луга, — так, пригласила пока… Да что-то он затаистый… А что меня снабжать? Коровы есть, лошадь есть, рожь сею, картошку сажаю. В реке рыба не перевелась, а в лесу — дичь да пушнина… Так, дочка иногда из района подошлет чаю-сахару с оказией…

В общем, владетельница Усть-Лыпьи жила в полном согласии с Тайгой.

— Нет, курева не держу, — наставительно продолжала она. — И дед некурящий… Чего мне прислать? Да многие так-то обещали… Лишь девушка одна прислала кофту по зиме, — расчувствовалась старушка. — А так… Ну будет желание — прыскалки такие, от клопов. Развелись что-то, житья нет…

В дорогу бабка дала нам кулек творогу, кило песку и две ковриги. Каемся, тайком от бабки напихали в карманы штормовок еще и картошки из стоящей у избы бочки. Тайга все видела.

Бабка вышла на крыльцо. Мы с невинными рожами прощально помахали ей.

— А корень-то золотой еще рано копать, — ворчливо сообщила она нам вслед.

На бабкиных харчах мы с легкостью одолели еще километров двадцать до очередного широкого разлива реки.

К вечеру высадились на берег, разбили палатку и с нетерпением принялись снаряжать кораблик. Тайга смотрела, посмеиваясь.

Мудреное народное изобретение представляло из себя плоскую широкую дощечку с профилем лодочки и с деревянным бруском-противовесом на двух изогнутых металлических прутьях.

Отмотав по берегу метров пятьдесят лески и навязав на нее поводки с наживкой из мух, червей и мотыльков, мы спустили снаряженный кораблик на воду. Подергивая за леску, стали выводить против течения. Вскоре, описав дугу, кораблик встал, покачиваясь на быстрой вечерней воде, застыл у противоположного берега, перегородив реку поводками. По-нашему мнению, рыбе просто некуда было деваться. И мы уже переживали, куда станем девать обильную добычу. Накоптим — решили. Или навялим. Мало ли.

Прошел час. Лес на том берегу виднелся уже только темной стеной. Над всей рекой стоял плеск играющей рыбы, круги накладывались друг на друга как под крупным дождем. И лишь наживка на поводках нашего кораблика рыбу нисколько не привлекала.

Но мы не отчаивались. Мы решили оставить кораблик на всю ночь. А пока попробовать ловить удочками. Течение здесь чуть успокоилось по сравненью с верховьями. И нам улыбнулась-таки удача. Правда, совсем маленькая. Непуганые мальки хариуса, размером с мизинец, одурело хватали наживку. За полчаса мы натаскали их штук шестьдесят.

Кораблик же невозмутимо, наплевав на быстрое течение, продолжал стоять на одном месте. Но на этом его достоинства и заканчивались.

И мы вернулись к костру. Посолив, завернули мальков в фольгу и положили на угли.

Через полчаса от выданной бабкой провизии остался лишь сахарный песок. Поджаренных на углях рыбешек схрумкали незаметно, как семечки. Песок щедро бросали в кипяток, добавляли мяту и пили, пили, пили, то и дело бегая с котелком к реке, заодно проверяя кораблик.