Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

А может быть, причиной тягостных сновидений стало ожидание завтрашних событий, способных перевернуть мою жизнь и жизни многих людей. Бояре пренебрегали решениями князя, не платили денег в казну, интриговали с претендентами на престол, и было совершенно очевидно, что пока они обладают реальной силой, я не смогу провести намеченные реформы. Мне пришлось долго терпеть власть валашской знати, но теперь, когда я сформировал вокруг себя круг преданных сторонников, настало время для решительных действий и роспуска доставшегося мне в наследство от прежних правителей боярского совета.

Завтрашний день обещал стать днем решительной схватки за власть. Почему же мне приснился Мирча? Что это было: предостережение или случайный сон, который никак не мог повлиять на действительность? Луна созерцала землю, и было в ее взгляде что-то зловещее, чудилось, она смотрела прямо на меня, словно собираясь поведать убийственную тайну. Но я не стал дожидаться мрачных откровений, – коротать ночь в тревогах и смутных догадках было бессмысленно, а перед завтрашними великими делами надлежало как следует выспаться. Как бы ни сложилась ситуация, охрана под командованием Драгомира выполнит любой мой приказ, а в подобных спорах всегда побеждал тот, кто имел на своей стороне вооруженных людей. Войдя в свои покои, я нырнул в холодную постель и закрыл глаза…

Ночь прошла незаметно, отступив в прошлое и дав дорогу новому дню – дню перемен. От ночных сомнений не осталось следов, я твердым шагом вошел в зал советов, занял место на троне, оглядел собравшихся. На лицах бояр застыли скука и равнодушие. Присутствовавшие даже не задавали себе вопроса, почему князь неожиданно созвал всех на совет, какое важное государственное решение собирался вынести на их суд. Валашская знать одевалась с византийской пышностью, и от обилия золота и драгоценностей рябило в глазах. Бояре постоянно сетовали на скудность своих доходов, отказывались платить в государственную казну, зато на советы являлись во всем блеске роскоши, бросая тем самым вызов князю. Сегодня этих сытых, самодовольных господ ждал неожиданный сюрприз, и я старательно прятал усмешку за внешним спокойствием. Драгомир взял под контроль все примыкавшие к залу помещения, оцепил двор, но казалось весьма сомнительным, что эти изнеженные, привыкшие к праздности люди возьмутся за оружие. Нет, они разбегутся по своим норам, начнут плести паутину заговоров, но никогда не осмелятся на открытое сопротивление.

– Господа, сегодня я созвал вас сюда с единственной целью, дабы сообщить, что намерен полностью пересмотреть состав боярского совета и объявить, что в нынешнем составе он распущен.

Если бы в зал влетела шаровая молния, эффект оказался бы меньшим, ведь слова, которые я произнес, никогда прежде не звучали под сводами дворца. Это было нарушение сложившегося за последние сто лет закона, не менявшегося со времен Басараба I, однако, разгоняя боярский совет, я знал, что поступаю верно, ибо ради создания нового порядка требовалось сломать старый.

Взгляды метались по залу, в них была растерянность и с каждым мигом усиливавшийся страх. Кто-то из бояр вскочил со своего места, распахнул входную дверь, но сразу отшатнулся назад, – в коридоре стояли люди Драгомира с обнаженными клинками в руках. Любое неповиновение окончилось бы расправой, и собравшиеся в зале люди отчетливо это понимали. Но я вовсе не хотел проливать кровь, – появление охраны было только демонстрацией силы, и пока у побежденных еще оставался шанс свободно покинуть дворец.

– Господа, вы свободны. Можете идти, если, конечно, ни у кого нет ко мне вопросов.

Вопросов не оказалось. Бояре поспешно, несмотря на возраст и внушительную комплекцию, повскакали со своих мест, с поклонами удалились прочь, опасливо косясь на стоявших повсюду охранников. Я остался один в полутемном просторном зале, где и днем приходилось зажигать свечи, чтобы разогнать по углам поселившийся здесь сумрак. Победа далась слишком легко, а потому не принесла удовлетворения. Конечно, главная борьба ждала впереди, но мне представлялось, что и роспуск совета не обойдется без осложнений.

– Как обстановка? – обратился я к вошедшему в зал Драгомиру.

– Как в растревоженном улье, твое высочество. Но эти пчелы пока не жалят. Они спешно покидают дворец, проще говоря, – улепетывают.

– Пусть бегут.

– Они не простят того, что произошло. Может, лучше…

– Нет, Драгомир, не лучше. Кровь не водица. Формально эти люди невиновны, их невозможно уличить в государственной измене, а значит – нельзя и арестовать. Князю надлежит блюсти законы.