Кэтрин О'Флинн - Что пропало

Почти уже двадцать лет, Лиза, представляешь? Не знаю, что ты обо мне думаешь.

Не знаю даже, прочтешь ли это письмо или выбросишь. Наверное, думаешь, что я трус, а может быть, и кое-что похуже. Я не дождался, чтобы выяснить. Не думаю, что и сейчас отважусь выяснить.

Я кажется, давно уже не способен думать о чувствах других людей. Наверное, замкнулся в какой-то момент, не знаю… Раньше, помню, было по-другому. Кажется, только о себе могу думать — еще одна причина жить вдали; я не очень приятный человек, Лиза.

Ты замужем? Живешь с любимым человеком? Надеюсь. Надеюсь, ты счастлива. Надеюсь, я не причинял тебе горя. Несколько лет я прожил с женщиной. Хорошая женщина, Рейчел. Она была доброй, заботилась обо мне. Говорила, что любит. Я тоже говорил, что люблю ее. Но, наверное, не убедил (видимо, не очень умею убеждать людей). Мы расстались, и я спрашиваю себя, насколько виновато в этом прошлое. Последнее время я все больше думаю об этом — сижу у окна, смотрю на белые цветы, на голые ветви, на голубое небо. Помню, во время полицейских допросов, когда было совсем плохо и все глаза говорили мне одно и то же, я старался думать: «Пройдет двадцать лет, мы вспомним это и посмеемся». Вот они почти прошли, а я все думаю так и не знаю, когда же что-то изменится в душе.

Иногда думаю, что пора вернуться и встретиться с тем, от чего убежал. Утром просыпаюсь и думаю: сегодня поеду домой. И каждый раз трушу.

Письмо бестолковое, да? И сам я последнее время сбился с панталыку. Пишу, чтобы сказать тебе, что хочу с тобой увидеться, но боюсь. Годами пытался похоронить прошлое, но не получается. Надеюсь, я не противен тебе, Лиза.

Выйдя из библиотеки, Курт решил пройти восемь или девять километров до своей квартиры пешком. Всю дорогу лил дождь, но ему хотелось переждать непогоду. Дома он прямо в пальто лег на пол, наполнив маленькую комнату запахами улицы и сырости. Одежда промокла насквозь, и его била дрожь. Мысли теснились в голове.

Рассказ сестры о тайном посещении «Зеленых дубов» тускло осветил что-то давно погребенное в памяти. Курт до вечера просидел в кафе, пил холодный бурый чай и пытался вспомнить, что же там такое было.

Всякий раз, когда он мучительно что-то припоминал, это было похоже на игру «Холодно-горячо» — кто-то назойливый говорит тебе: «Тепло», «Еще теплее», «Ой, теперь совсем холодно», — пока ты наобум тычешься в пространстве. Однажды, решая кроссворд, он забыл слово «пелетон» и несколько часов пытался выудить его из памяти. Поиски вертелись вокруг буквы «с»: всякий раз она подавала сигнал «жарко». В конце концов он вспомнил слово — и не мог прийти в себя оттого, что в нем вообще нет «с». Собственный мозг был Курту отвратителен. Курт не мог решить, ведет он себя так назло или просто никуда не годен.

Поэтому он знал, что «Эврика!» редко случается в его памяти. Чаще всего это были медленные археологические раскопки. Сегодня в кафе память постепенно вынесла на поверхность нужное во всех его неприятных и огорчительных подробностях. Но, даже вспомнив, он не связал воспоминание с приснившейся девочкой на мониторе. Только потом, листая газеты в библиотеке, он увидел фото и понял, что в снах его обитала Кейт Мини.

Он лежал на голом полу, и в голове его проносились воспоминания. Впервые он увидел ее имя, сидя за кухонным столом в доме, где вырос.

Курт видел ее раньше в «Зеленых дубах». Он заметил, что она старается не привлекать к себе внимания, так же, как он сам. Что делает вид, будто у нее есть уважительная причина пропустить школу, будто она пришла сюда со взрослым. Он видел, как она тайком присоединяется к взрослым, разглядывающим витрины, и ходит за ними хвостом. На Курта это произвело впечатление: похоже, девочка научилась быть невидимой. А сам он все утро ощущал, как его прожигает взгляд каждого взрослого. Увидел он ее как раз, когда решил уйти и постепенно продвигался к выходу. Это было его первое посещение «Зеленых дубов», о котором он мечтал, но там ему не понравилось — слишком светло и потому рискованно. Он спешил обратно на заводскую территорию, где нет людей. Увидев девочку, он остановился и понаблюдал за ней. Он понял: взрослые не видят ее потому, что она поглощена делом. Она не выглядела растерянной, встревоженной, как Курт; она была сосредоточенной, целеустремленной. Из сумки у нее торчала игрушечная обезьянка, а сама она записывала что-то в блокнотик, следя за кем-то, стоявшим в отдалении. Курт проследил за ее взглядом и успел увидеть только спину мужчины, уходящего за зеркальную дверь. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Взгляд ее был непонятен; он что-то говорил, просил или предостерегал, Курту было невдомек. Он решил, что это предостережение, и быстро ушел.