Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону

В городе синие молнии перепрыгивают с крыши на крышу, зажигают огни святого Эльма на телевизионных антеннах. Дорога никому не принадлежит, это всего лишь переправа. Хотелось бы уже очутиться на другой стороне, в сво- [237] бодном краю. Может, придется идти вот так, по прямой дороге, всю жизнь, пересечь множество стран и прийти, наконец, в страну старости, где все такие медлительные, глухие и сонные.

Выкурив сигареты, мы встаем и уходим. Дорога проходит мимо усадеб, окруженных колючей проволокой. Двери и окна домов заколочены. Вдали, совсем далеко, сверкает чудесный город с белыми кубами и трапециями зданий, дрожащими у самого неба. Мы смотрим во все глаза, ведь именно туда лежит наш путь.

Иногда рядом с Найей Найей тормозит машина, и водитель предлагает ее подвезти. Однако она качает головой и продолжает идти. Через несколько минут машины достигают конца дороги и исчезают. Но до белого города можно добраться только пешком.

На пути нам встречаются заброшенные гаражи, пустые ангары, безлюдные гавани. Покачиваясь на волнах, плывут вдоль берега рыболовецкие суда.

Солнце медленно поднимается в небе, перемещаясь вместе с нами к западу. В зеленых чащах прячутся дома. В садах полно гравия, а к пустым дворцам на вершинах холмов восходят лестницы. Проселочные дороги зазывают на пустыри. На нашем пути встает множество запахов. Земле очень хотелось бы, чтобы мы забыли о цели своего путешествия. Она зовет нас присесть, но мы не останавливаемся и продолжаем при свете дня свой путь по твердому покрытию дороги. Каждая проезжающая машина подталкивает нас в спину. Среди полей, между рядами столбов несется поезд, который, громыхая, соединяет две невидимые точки. Или вдруг высоко над нами пролетает реактивный самолет, от которого виднеется лишь след в небе.

Мы проходим мимо множества великолепных тайников: полузакопанных цементных труб, трансформаторных будок, цистерн, стен из положенного без раствора бутового камня. Теперь, однако, нам ни к чему тайники. Мы хотим идти до конца дороги по направлению к солнцу, хотим добраться до светящегося града. Найя Найя идет впереди. Пойди она через море на ту сторону, мы бы последовали за ней.

Теперь нам недалеко.

Белые конусы и параллелепипеды поднимаются к небу. Мы видим плоские крыши, сады с лавровыми деревьями, клены, кедры, казуарины. Прозрачный город, искрясь, отра- [238] жается в небе и море. На стенах высотой с прибрежные скалы отсвечивают стекла.

Дорога ведет прямо в город. Машин больше нет, лишь ползут на свет черные насекомые с сожженными крылышками и усиками. Городские стены легки и напоминают облака.

Солнце в зените, мы входим в город, и нашей усталости как не бывало. Поглядывая на светящиеся стены, мы идем по белым-белым улицам. Мы словно внутри ледника или в соляной шахте.

Мы проходим по висячим садам. Деревья стоят либо ярко-зеленые, либо огненно-рыжие, и в их листве кишат бабочки и колибри. Солнце немилосердно жжет, и на белой земле выделяются черные тени деревьев. Мы идем друг за другом, не осмеливаясь открыть рот. Здесь уже не слышен шум моторов, тут только журчат фонтаны, да жужжат гуицицилины, да кричат в небе иилотли. Ничего не говоря, Найя Найя показывает нам огромные кедры, карликовые деревья, сойятли с красными пальмами.

Белый город раскрывается перед нами, демонстрируя свои прямые улицы, реки, квадратные дома с садами на крышах. Нам встречаются странные люди, которые говорят на непонятном языке, но это неважно — их речь подобна птичьему пению. Найя Найя увлекает нас в свои видения, и мы следуем за ней через город. Брызгаясь, носятся по улицам смуглые ребятишки, которые рассыпаются затем по лестницам. Это Эцалкауалистли, и юноши пробегают по улицам, раздавая кукурузу, а потом прыгают в воду и со смехом плескаются там. Мы проходим мимо темных домов, где горят палочки благовоний. На улочках раздается музыка: низкие звуки барабанов, высокие — флейт. Полуголые люди, разукрашенные красной и зеленой краской, с изумрудом в левой ноздре, исполняют танец в честь Тлахукимако. Продолжая свой путь, мы проходим мимо вооруженного отряда, Охпанистли. Женщины в белой одежде толкут на плоских камнях кукурузные зерна, потом, когда наступает Па- косинтли, они переносят муку на кусках кожи в дом Тес- катлипоки. Боги во мраке мнут муку, и потом в печах выпекается освященный хлеб. Другие женщины на площади, окруженной высокими белыми домами, предлагают цветы Томакасгле, ведь это день Тососцинтли. Сквозь толпу проходят девушки, раздающие тамали и черную фасоль. Словно змеи ползут по земле. На площади Найя Найя останавлива- [239] ется и пускается в пляс. Мы танцуем вместе с ней. Танцует огромная толпа людей в белых одеждах; слышно, как постукивают друг о друга украшения. Мы танцуем двадцать дней без передышки, это танец в честь Тескатлипоки, это Тла- каксипеуалистли. У вооруженных людей глаза как обсидианы, их сабли, острые как бритвы, сверкают на солнечном свету. Время от времени все вскрикивают