Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону

Но я, Далекий Горизонт, никого не хочу видеть в своем жилище. Я окружаю собой морскую поверхность, оттесняя к центру горы, острова, корабли и людей. Никто не придет ко мне, я останусь в одиночестве, и гордыня тут ни при чем. Просто таково положение дел и такова моя юля на земле. Мужчины на морской отмели, женщины в шезлонгах, все они смотрят на меня, и им суждено желать меня всю свою жизнь. Они уносятся мыслями следом за солнцем. Они погружаются в ночь, потом в день, преодолевая одну за другой преграды огня, воды, воздуха. Устанавливают мачты радиостанций, наблюдательные пункты. Словно птицы, они [134] проникают за завесу тумана. Забывают обо мне, потом вспоминают. Иногда они пленниками вьются между бумажными стенами, в бетонных клетках. Лишь на пороге смерти к ним вдруг приходит понимание. В последний раз они призывают мое имя и приходят туда, где море соединяется с небом. Они попадают в узкую щель и исчезают, становясь в эту минуту слепоглухонемыми. Их жизнь выходит наконец за пределы круга, и им по-настоящему открываются дали. У них нет больше имени, нет больше тела. Я принимаю лишь тех, кто перестал быть кем бы то ни было. Зовите меня Далеким Горизонтом».

[235]

Мы вступили на дорогу, но не знаем, куда она приведет. Это очень широкий, совершенно прямой большак. Он блестит на солнце всеми частицами слюды, вдавленными в черный гудрон. По дороге, словно ветер, проносятся машины. Мы идем друг за дружкой по обочинам, не сводя глаз с широкой, покрытой желтыми штрихами асфальтовой полосы. Мы не знаем, куда идем. Наверно, мы убегаем от знания, от разговоров на запруженных народом улицах. Здесь столько не говорят. Порой мы идем не торопясь, останавливаясь у пыльных склонов, смотрим на машины, которые проносятся на полной скорости и, встречаясь, ловко избегают столкновения. Пожирая пространство, ревут моторы. Машины исчезают вдали. Именно туда мы и направляемся, туда, где пропадают машины.

Путь наш идет мимо жилых массивов, мимо болот, необработанной земли, неважно где. Важно следовать прямой дорогой. Она всегда перед глазами, мерцает на солнце, местами тускло, местами ярко. Смотришь на нее, и она все время тут, как море, то жгучая, то холодная. На обочинах масса ненужных вещей — банки из-под пива, бумажки, окурки, апельсиновая кожура. Пусть себе валяются. Найя Найя знает, куда ведет дорога, но не говорит. Может, где-нибудь есть край, край для нас, где мы остановимся и уже не захотим уходить оттуда.

Дорога бесконечна, и моторы работают на полную мощность. Все мчится, скользит по асфальту, исчезает. Это постоянная гонка под пустыми небесами, которую ничто не остановит. Надо двигаться, постоянно двигаться. И мы идем, идем танцующей походкой, выбрасывая вперед руки, глубоко дышим, поддаем ногами камешки. Холод моря, холод небес [236] не страшны дороге, она с ревом бросается прямо вперед, и вместе с машинами спешим по ней и мы.

Вдали, у горизонта, блестят таинственные здания. Пирамиды, купола, белые квадратные башни дворцов, дрожащие в воздухе. Мы смотрим на них, словно это сон, и направляемся к ним. Мы идем туда уже долго, останавливаемся только поспать. Мы свертываемся ночью калачиком у подножия деревьев или в песчаных ямах и закрываем глаза руками, чтобы ничего не видеть. Однако, пока мы спим, дорога продолжает двигаться вдаль, через равнины, высылая вперед несущиеся на большой скорости автомобили с горящими глазами.

Найя Найя идет далеко впереди, как будто знает, куда нам надо. Под ногами ее стелется дорога, ведущая на край света. Словно это река, которая, дрожа, спускается к морю, насыщенная знанием и будущим. Энергия поднимается по ногам вверх, распространяется по всему телу, и мы идем очень быстро, иногда бежим, иногда приплясываем. Солнечный свет становится ярче и вибрирует в такт нашим шагам. Докуда мы пойдем? Может, до зданий, дрожащих на горизонте, до белых кубов, полусфер и тетраэдров из той страны, где исчезают машины.

По большим арочным мостам мы переходим через реки, глядим на синие лужи, где обитают пиявки. Речная вода течет вниз, увлекая с собой липкую гальку.

Потом мы заходим в закусочную и усаживаемся на деревянные стулья. Идти еще далеко, ведь солнце продолжает подниматься в небе. В закусочной мы называем себя Лимонной водой, Мятным лимонадом с сиропом, Пивом, Пепси- колой, Перье, Кофе на пару. Найя Найя ничего не пьет, лишь посасывает лимонную дольку. По ту сторону дороги отлогий берег и стволы деревьев, опрокинутые бурей. Над морем с криками, похожими на скрип, летают чайки. Мы курим и глядим, как ветер уносит дым от сигарет. На море три рыболовецких судна. Вокруг закусочной гнутся и тоже поскрипывают камыши. Патефон играет «Несговорчивую маму» Боба Дилана. Сочится ручеек грязной воды, над столами жужжат мухи. В закусочной сперва жарко, потом холодно, потом снова жарко.