Владимир Кормер - Наследство

— Конечно, конечно, — подтвердил Мелик, прислушиваясь с несколько возросшим вниманием. Впрочем, речь наверняка шла о докторской диссертации. Мелик знал, что вся лаборатория давно уже исподволь готовила Петровскому материалы для диссертации; об этом не раз с возмущением говорили местные девицы. — Конечно, вам надо защищаться, — сказал Мелик равнодушно. — Почему бы нет. А что, есть препятствия?

Выяснилось, что препятствия имеются: Петровскому предлагали вступить в партию.

— Докторскую-то можно было бы защитить и без этого, — поджал губы Петровский. — Но тут возникло еще одно… Меня прочат на пост замдиректора института. И вот здесь, безусловно, этот вопрос неизбежно возникнет. Я хотел посоветоваться и с… вами, и с отцом Владимиром. Я предвижу, что некоторые будут обвинять меня в карьеризме. Но ведь вы-то меня знаете! Это, конечно, очень рискованное дело. Могут ведь еще настучать и эти, — он махнул головой в сторону двери. В большой комнате слышно было, как девицы решительно поднялись и ушли пить кофе; они всегда уходили пить кофе в это время. — Они, безусловно, не в курсе всего, — повел руками Петровский, — но что-то могут подозревать.

— Плюньте, — посоветовал Мелик. — Они достаточно бестолковы и не представляют себе настоящего положения вещей.

— Вы так считаете? — обрадовался тот. — Ведь кроме всего остального я смогу приносить больше пользы… всем нашим. Правда? А так тылы будут обеспечены лучше. Это ведь важно. Потом, не скрою, мне нравится работать, я люблю, чтоб было к чему приложить руки, а здесь разве это возможно. Там у меня будет больше возможностей… Есть и еще одно соображение. — Он пригнулся к столу. — Сейчас ведь похоже, что будут пытаться завернуть гайку. Что скрывать, есть люди, которые только и ждут сигнала. Повторение тридцать седьмого года вполне реально. Вы, кстати, не читали Конквиста «Великий террор»? — (Мелик, чувствуя, что уже предельно устал, опять кивнул, хотя только видел эту книгу однажды и, полистав, бросил; помимо всего прочего, он не знал английского, но никому не признавался в этом.) — Если будет возможность, достаньте мне обязательно, — попросил Петровский.

— Хорошо, — пообещал Мелик.

— Так вы считаете, что я вправе пойти на это?

— Да, — твердо сказал Медик. — Я считаю, что да. Не надо бояться.

— Спасибо, спасибо, — растроганно поблагодарил Петровский. — Ваше мнение для меня особенно ценно, потому что вы как раз видите меня в работе. Я еще окончательно не решил, но теперь, учитывая ваше мнение… Ах, если б вы знали, как мне этого не хочется!.. А как ваши дела? Вы не торопитесь? Я хотел еще о стольком порасспросить вас.

— К сожалению, я должен идти, — с трудом поднялся Мелик. — Я приду как-нибудь специально, чтобы поговорить с вами.

— Разумеется, разумеется, — привскочил и Петровский, дружески теребя его за плечи. — Вы не в церковь?

— Нет, я уже был.

— В нашей? — весь озаряясь, спросил Петровский.

— Нет, на Брюсовском.

— Что так? Дела? — уважительно полюбопытствовал Петровский. — Понимаю.

— Вот-вот, дела, — не стал объяснять Мелик. — Простите, Петр Николаевич, — помедлил он, — не могли бы вы… — он еще помедлил. — Не могли бы вы дать мне небольшую сумму взаймы. Рублей пять.

— Что за вопрос! Что за вопрос! — воскликнул Петровский. — Поиздержались? — посочувствовал он, доставая бумажник.

— Да тут… объявился у меня один старик, Божий человек, — неожиданно для самого себя сказал Мелик. — Пришлось помочь ему немного. Хочет добраться до Козельска [17] То есть до Оптиной пустыни. .

— Странствующий монах?!

— Что-то в этом духе.

— Понятно, понятно, — замирающим от волнения голосом проговорил Петровский. — Конечно, если мы друг другу не будем помогать, то что же с нами станет… Я могу дать и больше.

«Все-таки неплохой он малый», — подумал Мелик, пряча десятку.

Из большой комнаты, телефон был там, Мелик позвонил в несколько мест, в том числе Вирхову и Ольге, но никого не застал. Некоторое время он колебался, не позвонить ли ему еще и Тане, а также Льву Владимировичу, но, подумав, заключил, что этого делать не нужно: толку по телефону все равно не добьешься. Их следовало увидеть и лучше всего было застичь внезапно.

Вылезши из подвала, уже начавшего отсыревать по весне, Мелик вновь ощутил утреннюю свою удивительную легкость. С деньгами в кармане он почувствовал себя свободным и чуть ли не всесильным. Он снова выпил пива в ларьке на Садовом кольце и двинулся к Крымскому мосту, имея в виду добраться что-нибудь к часу дня до Льва Владимировича. Он не торопился, двигался спокойно и уверенно, почему-то не сомневаясь, что обязательно застанет Льва Владимировича дома и деться из ловушки тому все равно некуда.