Леонид Жуховицкий - Умирать не профессионально

– Ладно, – прервал Тимур, – что за баба приходила?

По испуганной Прошкиной физиономии он уже понял, какого деятеля заказали, и теперь важны стали подробности.

Прошку он знал много лет. Познакомились еще в училище, называвшемся почему-то Школой морского резерва, хотя к морю училище отношения не имело и ни в каком резерве не состояло. Знакомство было не близкое, в Тимурову компанию Прошка не входил по самой простой причине: Тимур с первого курса причислялся к элите морских резервистов, а Прошке до элиты было не дотянуться. Ребята это поняли быстро, начальство тешилось иллюзиями подольше: их впечатляли устрашающие Прошкины габариты, медвежья сила и вполне подходящая резкость – он очень здорово метал ножи. Потом все же выяснилось, что несомненные Прошкины плюсы обнулялись неискоренимым скудоумием: соображал медленно и робко, сам себе не верил, и хорошо, что не верил – почти все его тестовые решения отличались редкой дуростью. В конце концов генерал, ведавший училищем, примирился с неизбежным, и выше телохранителя Прошка так и не поднялся, да и охранять был приставлен к тупому полковнику, которого было не жалко. Когда полковника выперли на пенсию, Прошку тут же демобилизовали, не спросив, хочет ли на волю он сам. Уже на гражданке Прошка мыкался, денег не хватало, пришел к Тимуру жаловаться на жизнь. Тимур привлек его в гаранты, Прошкины габариты впечатляли клиентов, и зарплату ему положили как раз по габаритам. Тимура он называл крестным отцом и без конца благодарил, пока Тимуру это не надоело и он однажды не рявкнул: мол, хватит слюни распускать, ничего такого я для тебя не сделал! Благодарить Прошка перестал, но смотрел на Тимура, как хилый младший брат на авторитетного старшего, и любое поручение, даже самое мелкое, выполнял с восторгом. В гарантах он, однако, не задержался по обычной причине: в силу крайней скромности ума решения принимать Прошка боялся, при любом намеке на конфликт терялся, не знал, когда стоит рыкнуть, когда улыбнуться ледяной улыбкой душегуба, а когда просто вовремя шевельнуть плечами. И опять же Тимур пристроил его на новое место, в охрану торгового центра, где думать полагалось администратору этажа, а от охранника требовалось всего лишь грозно возникнуть в нужном месте по первому звонку.

На новой службе Прошка сразу же закрутил роман с секретаршей директора Люцией, точнее, она с ним. Люция, по жизни Люшка, оказалась для робкого гиганта просто спасением: умишком она обладала умеренным, зато решения принимала сразу, что было даже хорошо. В конце концов, что так, что эдак, разница небольшая – а вот за промедление порой платить приходится куда дороже, чем даже за глупость.

– Какая баба? – Прошка соображал медленно.

– Ну, та, что подписывать тебя приходила.

– Я ее первый раз видел.

– Из себя какая?

– Длинная довольно. Худая. Очки черные.

– Очки снять можно, – напомнил Тимур, – волосы какие?

– Волосы?

Прошка всегда переспрашивал: в его застывшие мозги вопрос с первого раза обычно не протискивался.

– Волосы!

Медлительный собеседник пожал плечами:

– Она в косынке была. Или в платочке таком…

Тимур уже понял бесцельность вопроса: снять можно не только очки, но и парик, да и блондинку от брюнетки отличает один поход в парикмахерскую.

– Голос какой?

– Н-ну… Бабский такой.

Уточнять было бессмысленно, Прошка есть Прошка.

– Ладно, пришла баба – и что? Давай дальше.

– Ну вот, говорит, есть заказ…

Тимур тянул из Прошки подробности, пока они не сложились в тусклую картинку – но хоть что-то удалось уразуметь. Пришла баба, предложила деньги. Прошка на мокруху не повелся, стал упираться. Тут, на его удачу, позвонили, вызвали к администратору.

– Ну, пошел к администратору, – помог тугодуму Тимур, – дальше?

– Это не администратор, – сказал Прошка, – это Люшка меня вытащила.

Секретаршу директора Тимур видел раза три. Прошка с ней жил уже полгода, собирались съезжаться, но пока не получалось по разным житейским причинам.

– А Люшка чего?

– Да как всегда. Мол, что за баба?

– Ну? – поторопил Тимур кратчайшим способом.

– Ну, я ей так и так, хочу послать.

– Ну?

– А она: дурак, ты хоть узнай, как и что, кого и почем, послать-то всегда успеешь. Может, она мужа хочет замочить, интересно же.

– Ну?

– Ну, я и спрашиваю ту бабу: кого? А она: твоего врага. Две, говорит, выгоды: и от врага избавишься, и бабок срубишь.

– Ну, а ты?

– Ну, я чего? Как Люшка сказала. Что, мол, за враг. А та баба и говорит: вот тебя.