– Ну, чего смотришь? – спросила она. – Понравилась?
– Есть немного.
– А тогда чего стоишь столбом? Если девушка нравится, надо подходить и знакомиться. Я, например, Марина.
– Тимур, – сказал он.
– Да ладно, – махнула лапкой девчонка, – будет врать-то. Какой ты Тимур? Рылом не вышел. Тимофей небось, да?
Его начала забавлять эта игра.
– Ну, Тимофей.
– Совсем другое дело! Я же не вру, что Мэри или Марго.
Он попытался оправдаться:
– Дед у меня был с гор, то ли черкес, то ли ногаец.
– Как же, дед! – не поверила девчонка. – Ты в зеркало на себя почаще смотри. Тимоха он и есть Тимоха. Но ты не огорчайся: нормальное имя, патриотическое.
Он развел руками – Тимоха так Тимоха. Девчонкина болтовня была к месту, она словно отмывала от нечистой дурной ночи. Утро, солнышко, мужик рисует девку, парень бренчит гитарой. И эта птаха развлекается. Нормальная жизнь, словно и не пил вчера… Тимур отвлекся от разговора, поймал лишь кончик фразы:
– …Вижу, стоит дурак, а мне дураки всегда нравились.
– Почему – дурак? – удивился он.
– А что, не дурак?
Тимур, подумав, согласился:
– Ну, дурак. Ты-то как догадалась?
– А чего тут догадываться! В твои годы умные на «мерседесах» ездят, а ты пешкодралишь с утра пораньше. Разве не дурак?
Он со вздохом согласился:
– Это ты верно – дурак. Пива с дураком выпьешь?
– Пиво не уважаю, – отозвалась девчонка, – новое поколение выбирает пепси. Тебе пиво, мне пепси. Нормально?
В кафешке с уличными столиками вальяжная официантка не спеша взяла скромный заказ.
– Деньги-то есть? – спросила Марина.
– А много надо?
– Если еще пепси, не разорю?
На улице она сказала:
– Ну вот, в ресторан девушку сводил. Теперь имеешь право.
– На что?
– На все.
Неужели шлюшка? Ведь не похожа.
На всякий случай он развел руками:
– С бабками, понимаешь, в данный момент напряженка.
Девчонка рассмеялась:
– Что, похожа на профессионалку? Не переживай, я девушка бесплатная.
Вот черт… Тимур ко многому привык, но чтобы над ним вот так смеялись, это было в новинку. Разыгрывает? Ладно, пускай розыгрыш!
* * *
У Тимура была хорошая квартира, двухкомнатная, в прочном старом доме, в дорогом нынче районе – возле Пречистенки. Дали ее когда-то отцу, там Тимур и вырос, и остался, когда старики друг за другом, в один год, ушли. В трудный момент отстоял ее, а потом жил в ней, как душа желала, не шикарно, но и не бедно, в самый раз. Хуже не хотел, но и лучше не старался, ему было в самый раз. Дом был трехэтажный, с историей, огромные старинные квартиры многократно перестраивались, в конце концов получилось то, что получилось. Комнат было две, обе маленькие, кухню явно отгородили от коридора, она и вышла длинная и узкая, как коридор. Зато ванная была огромная, метров на двенадцать, с окном почти во всю стену.
Девчонку окно восхитило:
– Ого! Прямо эстрада. Можно деньги брать со зрителей… Душ принять разрешишь?
– Да ради Бога.
Она сбросила кофточку, сняла юбку, аккуратно разместила на вешалке кружевные прозрачные трусики.
– Шторки сдвинуть не хочешь? – нейтрально поинтересовался Тимур.
Она отозвалась так же нейтрально:
– А зачем? Я не воровка, не шпионка, мне нечего прятать от порядочных людей.
Подошла к окну, раскрыла створки и приветливо помахала кому-то во дворе.
Тимур не слишком удивился. Временные дамы, которые периодически попадали в просторную ванную, тоже, на радость дворовым пацанам, не слишком озабочивались задергивать клеенчатые шторы на окне. А самая постоянная из временных, тридцатилетняя продавщица, даже ловила извращенный кайф: скидывала шмотье в комнате и голышом шла в ванную горделивым шагом театральной примы, каждый раз провозглашая: «Ну что, дадим представление сосункам?» Вот и Марина поступила в духе времени: нудизм был закономерным третьим шагом после мини-юбок и бикини топлесс. К тому же когда и показать себя ладно скроенной девчонке, как не в девятнадцать.
И все же Тимур чувствовал нарастающее раздражение: он ни хрена не понимал. Кто она? Чего хочет? Зачем пришла? Как себя с ней вести? Он давно принимал людей такими, какие есть. Но она – какая? Тимур привык сразу понимать окружающее, да и нельзя было иначе при его профессии – а тут не понимал ни хрена.
Страсть? Но в ней, хоть одетой, хоть голой, на страсть не было ни намека. Деньги? С этим все выяснили, корыстью не пахнет. Что тогда?
Впрочем, хоть с пониманием, хоть без, красивое тело все равно красивое тело, и это ощущение вытеснило все остальные. И Тимур постарался, как умел, порадовать это тело – а умел он немало. Но и тут вышел облом: хотел ее довести до высшего кайфа, до стона и крика, до звериного беспамятства – а вышло, что сам дошел. Отвалился, упал на спину, глаза в потолок. И тупо молчал. В самом деле дурак.
Читать дальше