Анна Матвеева - Есть! [litres]

После разлуки с родиной в Ирине обострилась вся её непохожесть на северных людей – смуглое лицо в бледнокожей толпе сверкало, как золотая монета в груде серебристой мелочи. Хриплый тёмный голос, с которым так удобно жить в горах, заглушал ласковую, но монотонную питерскую речь. И, конечно, еда, которую любила готовить и есть Ирина, ничем не походила на унылую здешнюю снедь.

Русский язык шагнул из школьных уроков в жизнь: как все в Дагестане, Ирина великолепно говорила по-русски, но здесь вдруг начала забывать нужные слова, на ходу ловила готовые сорваться с языка ненужные, и спотыкалась на отчествах – ужасным испытанием были Георгиевичи, Григорьевны и почему-то Александровны с Александровичами.

Ирина тяжело сходилась с новыми знакомыми, тщательно отмеряла и упорно держала дистанцию с однокурсниками, и до смерти боялась преподавателей. Она как будто ждала наказания от кого-то из преподов, подозревая, что им известно: однажды эта дагестанская девочка смертельно ранила одну из учительского племени. Хорошо, что у неё было теперь другое имя – широкое и плотное, как занавес, оно укрывало преступницу от возмездия.

Платье Ирины насквозь пропиталось запахом специй, и вся парадная мечтательно раздувала ноздри, поглаживая пустые животы. На улице ждал тяжёлый влажный ветер – вцепился в волосы, прилепил к ногам подол. Ирина шла вперёд, свернула влево, очутилась на Пушкинской и носом к носу (хотя нет! носы у них были на разной высоте) столкнулась со своим идолом. Идол был живой, загорелый и такой настоящий в сравнении со своим будто бы братом, что у Ирины хлынули слёзы, как в комиксах – салютом-фейерверком-фонтаном во все стороны.

Вышло солнце.

Чтобы выплакать всё, что скопилось внутри, Ирине понадобилось ровно восемь минут. Она рыдала, но была при этом абсолютно счастлива – потому что Идол не только утешил её, но и согласился дать абсолютно ненужное (ни ему, ни Ирине) интервью. Название махачкалинской газеты, для которой Ира якобы трудилась, было подлинным, а вот должность и фамилию рыдающая корреспондентка присочинила на ходу.

О чём они говорили, Ирина ни тогда, ни теперь, спустя шестнадцать лет, не помнит. Как выглядел тогда БГ, она тоже не помнит, как не помнит и обстановку репетиционной базы на Пушкинской – вообще, от всего разговора в памяти остался широкий, как от маяка, луч света, падающий из окна на стол. И круглые глазки диктофона, лежащего ровно посредине между Ириной и её кумиром.

Кажется, она задавала такие глупые вопросы, каких он давно уже ни от кого не слышал. Кто-то громко хмыкнул у неё за спиной и объявил, что принёс пиво. Надо было прощаться – её явно выпроваживали, но она не хотела уходить. В воздухе зазвучал вдруг очнувшийся голос специй: Ира в ужасе принюхалась и поняла, что вся до последнего волоска пропахла пищей.

– Я тебя провожу, – Идол встал с места. Они спускались по лестнице, Ирина вцепилась в его тёплую, живую, абсолютно человеческую руку – с кожей, пальцами, ногтями. Идол дружески приобнял Иру – даже самая ревнивая жена не углядела бы в этом объятье ничего подозрительного. Дверь парадной раскрылась, словно старинная книга, – и под ноги БГ кинулась стая юниц и молодчиков. Автографы – им нужны были автографы… А у Ирины в сумочке лежала целая кассета, записанная с обеих сторон – монотонное, почти желудочное бурчание вопросов, красивые развернутые ответы.

– Как мне выйти отсюда? – спросила Ира на прощанье, и БГ ответил ей почти как сказочной Алисе:

– Это зависит от того, куда ты хочешь попасть.

Конечно же, она говорила не о дороге домой. И сюжет этот – при желании – мог, наверное, развернуться в другую сторону, но Ирине даже сегодняшнего события хватит с лихвой на всю жизнь. Она ни за что не стала бы делиться услышанным – их разговор станет её личной тайной.

В кухне, где пахло настоявшейся, теперь уже действительно вкусной едой, Ирина стёрла запись бесценного интервью – и крепко уснула, зная, что проснётся другим человеком, готовым и к тяжёлому разговору, и к новому будущему.

Сергей отпустил её легко. Сына она временно оставила с ним в Питере. Уехав сначала в Израиль, Ирина пробыла там ровно столько времени, чтобы понять, что эта страна и этот образ жизни ей никогда не подойдут – как не подходят одежда и мечта с чужого плеча. Вернувшись через год, Ирина забрала мальчика и пропала из жизни Сергея.

В своём новом мире, на канале «Есть!», Ирина заработала воинственное прозвище Ирак и очень быстро стала незаменимым для всей телекомпании человеком. Обзавелась глубокой морщиной на лбу и не менее глубоким убеждением в том, что воровство не приносит счастья даже самым везучим людям. Отныне Ирина не прощала этой привычки никому. Особенно – ближним своим.