Игорь Сапожков: День Жизни

И были конечно в гарнизоне отважные ребята. Бескомпромиссное солдатское либидо, страстно влекло их в кабину башенного крана. И тянулись они к небу, как пчёлы к цветам, а цветы к солнцу, как советский человек к светлому будущему! А тем временем очаровательная крановщица с бескрайнего небосклона, подбадривала эротоманов-альпинистов пылкими взглядами, а иногда и популярной песней про «птицу-счастья завтрашнего дня!» И вот как-то раз, не выдержав гормонального давления, осторожно ухватившись вспотевшими ладонями за холодную сталь лестницы, в небо полез рядовой Амиран Гереули. В небесах летали птицы, в ту минуту он бы не раздумывая, наплевав на Устав Советской Армии, променял свои солдатские руки на их крылья. Он карабкался выше. Теперь мимо него пролетали самолёты, ими управляли отважные пилоты, Амиранчик видел их волевые, квадратные подбородки, а у него мелко тряслись колени. Солдат посмотрел вверх, над ним взявшись за руки, грациозно размахивая розовыми пёрышками, неспешно пролетели два ангела. Амиран проводил их глазами, вскоре они скрылись, за похожим на ржавую консервную банку, американским спутником «Apollo». Неуверенно перебирая ногами он влез таки в кабину — предел мечтаний солдат и сержантов. Кран медленно раскачивался, девушка Людмила, увидев его цвет лица, сказала:

— Да не обращай внимания, сейчас опустим стрелу и логарифм амплитудной модуляции колебаний, заметно уменьшится! — она решительно принялась нажимать на многочисленные педали и тянуть рычаги. Ускоренные курсы крановщиков, девушка закончила с отличием и получив удостоверение крановщицы четвёртого разряда, вернулась в родное СМУ. [2] СМУ — Строительно-Монтажное Управление. Железный монстр, повинуясь приказам победительницы соцсоревнования, дребезжал ржавыми суставами так, что в желудке военного строителя Гереули, начали колебаться остатки скудного, стройбатского пайка. Он краем глаза взглянул на далёкую землю, там с завистью смотрели в небо его однополчане.

Рядовой Гереули лежал свернувшись эмбрионом, на дюжих коленях блондинки четвёртого разряда и дрожал от страха не в силах шелохнуться. Ему хотелось только одного, вернуться на землю! Тем временем, Людмила размахивая двадцатиметровой стрелой, показывала ему красоты Краснодарского Края, с высоты птичьего полёта! Когда они спускались, девушка крепко держала бойца подмышкой…

— Пацаны, блин жать охота, я бы сейчас наверное целый колбасный цех схавал, — спросонья, мечтательно проговорил Малофеев.

— Тебе дай волю, ты бы мясокомбинат смолотил, — отозвался Парамон, — чай будешь?

— Буду… С сахаром?

Ефрейтор Федя Малафеев любил флору, флора отвечали ему взаимностью. Он с детства знал, что растения всё чувствую и понимают. Федя ещё застал в живых своего прадеда, помнил как они босиком гуляли по прохладной росе, помнил большие шершавые ладони, помнил как прадед поучал его, семилетнего белобрысого пацана: «Есть люди у которых даже сорняки не растут — не приживаются, а есть и такие, у которых тюльпаны на сухом песке цветут; тут всё от человека зависит, от теплоты его души…»

Как-то раз Федя выменял у Али, на бархат для дембельского альбома, несколько семечек конопли. Предварительно настояв в воде, он посадил их под окном казармы. За длинное, южное лето семечки превратилось в настоящий кустик. Федя по-детски радовался каждому стебельку, каждому листику. Он окучивал землю вокруг кустика, подвязывал веточки, чего-то там срезал ножичком, поливал из чайника, во-время дождя укреплял над растением небольшой деревянный козырёк. Он даже наловил в литровую банку пчёл и высадил их на первые цветочки.

Вот такое доброе сердце было у рядового Малафеева, это при том, что до армии он отсидел год на малолетке за вандализм, а могли и политику пришить. Бульдозеристы сносили грушевый сад в его колхозе, землю собирались засеивать картошкой, которой и без этого было засеяно всё кругом. Федя уговаривал председателя и агронома оставить сад, который посадил ещё его прадед; его не слушали… Стране нужна была картошка! Колхозники единодушно ненавидели Америку, а в частности Штат Колорадо и вели неравный бой с картофельным жуком-вредителем. Они ставили его в один ряд с Чингис Ханом, Гитлером, Пиночетом и агрономом Плюевым, который утверждал, что может надрессировать ежей питаться личинками «Leptinotarsa Decemlineata». Для дрессировки он требовал самогон и огурцы… Колхозники Плюеву не доверяли, за самогон они и сами могли съесть всех Колорадских жуков вместе с личинками, а закусить Штатом Колорадо. Федя просил, умолял, от него лишь отмахивались, как от назойливой мухи. В конце концов, когда колхозники, опираясь на портреты Членов Политбюро, уехали в соседний город Жлобин на Первомайскую Демонстрацию, он облил соляркой и поджёг три бульдозера и экскаватор. Сад так и не снесли, из области пришла новая разнарядка, но этого Федя Малафеев уже не застал, он отбывал срок в Могилёвской ВТК. [3] ВТК — Воспитательно-Трудовая Колония.