Георгий Лапушкин: Анна Монсъ (рассказы)

Как пьяный подошел он к коробке. Как пьяный, упал на колени, едва не потеряв равновесие. Как пьяный, дрожащими руками, он сорвал крышку с ящика…

Ящик был полон двадцатипятирублевых купюр в банковских упаковках.

Боб вывалил деньги на пол — получилась изрядная куча. Он запустил в эту кучу обе руки, схватил две горсти пачек, запихнул их в карманы. Карманы раздулись и тяжело отвисли. Почему-то вместо праздника в душе он ощущал себя трагическим героем. «В чем, собственно трагедия? Отломился миллион на халявку? Побольше бы таких трагедий!» Но демагогия не помогала. Чувство трагичности происходящего достигло накала монолога Гамлета. Терпеть больше не было возможности — Боб отставил дверь и вышел на лестничную клетку, вызвал лифт. Как ни был он занят своими мыслями, но все же невольно дернул носом:» Нассал кто-то. Что за люди.» Тут же он с грустью подумал, как часто в жизни соседствует смешное — и трагическое. Потом ему пришло в голову, что эту его мысль многие сочли бы банальностью — и все потому, что много раз уже она звучала в умах человеческих. Боже, как странны люди! Разве правда, даже если произнести ее тысячу раз (что тысячу, миллион, миллион! — бубнил в мозгу чей-то голос) — не останется правдой?!

Запах мочи сменился запахом бензинового перегара — и он понял, что давно идет по улице. В глазах рябило. «А хорошо, что автомобили не гадят, словно птицы!», — внезапно подумал он — и сам удивился непосредственности этой мысли. В душе его был полнейший разлад. Мысли текли в одну сторону, ноги несли его в другую; отсутствующий взгляд устремлен был в сторону — и в бесконечность. Вокруг так и сновали различные люди — и никто не знал, что мимо идет миллионер.

Внезапно он со всего размаху налетел на прохожего — и остановился как вкопанный. Прохожий буркнул что-то нечленораздельное, прежде чем исчезнуть в толпе. Окружающий мир после толчка стал вдруг на диво конкретным, Боб словно очнулся от сна. Серый заплеванный тротуар, обшарпанная стена дома… прохожие казались привидениями. Вдруг он обнаружил, что одно из привидений дергает его за рукав, а другой рукой сует ему в нос сторублевую купюру. Он догадался, что его зовут играть в стаканчики. Движением пловца он обогнул арену игры в стаканчики — и пошел дальше.

У витрины стояла парочка, Он обнимал Ее, как Есенин березку, Она положила головку Ему на плечо. Влюбленные ворковали вполголоса, забыв обо всем на свете.

— Представляешь, вот вокруг нас живет миллион человек — и у каждого есть лишний рубль. Если бы уговорить их скинуться!

— Ну, и как же ты их уговоришь? — смеялась она.

— Это-то и есть самое трудное. Хотя, с другой стороны, неужто им жалко рубля? Вот тебе — жалко рубля?

— Мне? Нет.

— Слушай, — сказала она подумав, — а два рубля мне тоже не жалко!

— !

Рядом, возле влюбленных, лоточница торговала капустой и зеленью.

«Миллионы, миллионы, миллионы, — доносился ностальгический женский голос из киоска звукозаписи, — алых роз…»

Возле киоска стояло дерево, украшенное листьями — желтыми, зелененькими, красными. Дерево Бобу понравилось. Он долго смотрел на него. Потом спросил проходившую мимо девушку, который час.

— Четыре пятьсот.

— ?

— Ой, простите, четыре с полтиной… то-есть… половина пятого!

Он оторопело смотрел на девушку — что-то в ее ответе показалось ему непривычным. Она улыбнулась, словно оправдываясь, но улыбка получилась странной, так как девушка смотрела сквозь Боба в мировое пространство. Потом она чуть было не прошла сквозь него, так что он едва успел посторониться. Он проводил ее взглядом.

Мимо с ревом неслись машины одна за другой. Солнце меркло в бензиновом чаду. Прохожие безостановочно шагали по тротуару, словно взбесившиеся маятники.

Боб внезапно почувствовал страшное одиночество…

Постепенно он стал заправским миллионером. Изменился и ритм его жизни. Первые несколько дней он занимался покупками: купил новую «девятку», видеомагнитофон с телевизором, одежду, автоответчик. На все это ушло сто тысяч — и вдруг он обнаружил, что покупать больше нечего — и тратить тоже особо не на что. Скоро он смирился и с этим. Некуда — так некуда. Зато — свобода! Бывало, он часами ходил по квартире — и представлял себе — вот сейчас захочу — и шарахну телевизор об стену. Или магнитофон. А потом куплю новых — хоть пять штук! А потом приходила ему в голову мысль — а что если оклеить стенку рублями? Тогда он садился за стол, доставал из кармана ручку «Паркер» и, полюбовавшись золотым перышком, начинал считать. Выходило, что рублями оклеить можно. А трешками? Он аккуратно обмерял купюру, потом считал заново. Выходило, что и трешками можно… Посчитать, что ли, пятерки?.. Он уже чуть было и впрямь не собрался оклеить стену рублями — но тут ему пришло в голову, что рабочий на заводе старался, их печатал — а он столько рублей сразу перепортит. Человек, может, целый день трудился! Жаль ему стало рабочего … а еще ему было просто лень. Хотя, с другой стороны, делать все равно ведь было нечего! Друзья все сразу куда-то подевались, поскольку исчезло взаимопонимание. Да и по-правде говоря, разве существуют на свете друзья? Увы, нет. Существуют только общие проблемы. И чем больше этих самых проблем — тем, соответственно, больше и друзей.