Анатолий Тоболяк: Во все тяжкие…

Автономов скептически хмыкнул:

— Ишь ты! Поживет он тут! А меня, хозяина, спросил? Нет, Анатоль, слабо тебе покорять тайгу. На это только сильные люди способны, вроде меня. А ты городской хлюпик. Куда тебе!

— Я серьезно решил, Константин Павлович.

— Брось, не мудозвонь! — брякнул он свои упаковки на пол.

— Почему не веришь? Буду читать, писать, рыбачить, тебе помогать по хозяйству…

— Ну, хватит, Анатоль! Оставь свои шуточки. Ты же знаешь, что ты абсолютно лишен юмора.

— Вылечу тебя от алкоголизма… — продолжал я.

— Ха! Кто кого?

— Говори ясно: принимаешь в напарники? На своих харчах, без оплаты. Ну!

И тут он поверил. Поверил и возопил, вскинув руки:

— Анатоль! Едрена мать! Елки-палки! Анатоль!! Дружище! Да ты в своей жизни не поступал умней! Оставайся, Анатоль! Безоговорочно! — разбушевался он.

— Одна закавыка, Костя. Боюсь, уживемся ли мы с тобой, — озаботился я. — Один датский полярник описал кошмарный случай. Два охотника в Гренландии жили шесть месяцев в зимовье. И так, знаешь, обрыдли друг другу, что один другого застрелил. Закопал в снег. А потом соскучился, выкопал и принес в зимовье. Стал с ним беседовать, как с живым, представляешь? У нас не может так получиться, как думаешь?

— Если так получится, то трупом будешь ты, Анатоль. Но выкапывать тебя из снега я вряд ли буду. Тем более беседовать. Ты и живой-то бываешь занудой, — улыбаясь от уха до уха, высказался Автономов.

— Ну так говори ясно: приютишь зануду? Остаюсь?

— Анатоль, я страшно рад, — растроганно сказал Автономов.

Его рассказ о поездке в город был чрезвычайно эмоционален. После таежной вольницы, хоть и кратковременной, Автономов прозрел и увидел наш Тойохаро новыми глазами. Он увидел монстра, окутанного дымом котельных, забитого транспортом, в котлованах и траншеях, с безликими домами-двойняшками, населенного сероликими жителями — торгашами и покупателями… Он задыхался в этой чужеродной среде; он не мог поверить, что обитал здесь несколько десятилетий. Все, буквально все раздражало и угнетало его.

— Ах, бедняга! Однако сюда ты не слишком спешил, — вставил я.

Автономов ударил ладонью по столу:

— Оставь свою иронию! Я говорю как на духу. Меня задержали сволочные делишки — машинеха, продукты. А всеми мыслями я был здесь.

— Продолжайте. Я слушаю.

— Повторяю, мне было тяжело, Анатоль. Я действительно мучился и страдал.

— Покажи, как ты это делал. Хочется увидеть.

— Аиатоль, я выставлю тебя за дверь!

— УЖЕ? ТАК БЫСТРО?

Мы запили легкую перепалку стопками разбавленного спирта. Автономов продолжал, не теряя воодушевления. В милиции и ГАИ он прошел через семь кругов ада. Они там, эти сыщики, раздувались от спеси, что нашли его «тойоту». А заслуга их невелика, всего-то везуха. Но как они пыжились, как волынили! Ему пришлось дать взятку, чтобы ускорить дело. Как ни странно, помогла своим авторитетом Раиса.

— Неужели?

— Да, помогла, помогла, — закивал Автономов. — Но не бескорыстно, сам понимаешь. Она, Анатоль, рассчитывала, что я все-таки к ней вернусь. Вместе с новообретенной машинехой, ха-ха!

— А ты опять сказал твердое «нет»?

— Я сказал выразительней: пусть она поставит на мне крест. Посоветовал ей поскорей обзавестись сожителем или мужем.

— Безжалостный ты все-таки. А что Аполлон?

— Аполлошка в розыске. Скрывается.

— Его рук дело?

— Его и еще двух помощничков. Они машинеху загнали, а новый хозяин держал ее в гараже. Уже успел перекрасить, то-се. А кто-то из соседей-завистников его заложил. А он заложил продавцов. Вот так.

— Зинаида переживает? Видел ее?

— Видел. Заходил проведать внука. Зинаида отпереживалась. У нее новый женишок.

— Жизнестойкая она.

Ага! Вся в меня! — Автономов хищно надломил зубами клешню крабика.

— Ну а…? — Я замялся, недоговорил из осторожности. Автономов слегка нахмурился. (Он был, кстати, чисто выбрит.)

— Звонил, звонил. Хотел зайти, да сам себя побоялся, — пробурчал он.

— То есть?

— Ну что «то есть»! Вот я зашел бы, а она со своим хахалем милуется, с этим Ростроповичем. Я мог не сдержаться и опять из него птичку сделать. А зачем мне новые сложности? — затрещал он крабьей клешней, обдирая ее. — Да, честно говоря, Анатоль, не хотел я ее видеть. Перегорело все.

ТАК ЛИ, АВТОНОМОВ? ПЕРЕГОРЕЛО ЛИ?

— А о чем говорили по телефону, если не секрет?

— Какой секрет! Наказал, чтобы берегла мои книги. Спросил про девчонку. Посоветовал ей побыстрей выходить замуж, пока в соку.