Эли Фрей - Город за изгородью

– Кирилл… Кир… Я… Я…

По лицу Архипа я понимаю, что что-то не так. Что-то его определенно тревожит. Случилось что-то страшное.

В моей голове бегают цифры. Неделю назад прошла операция у Брыка. Сейчас Архип прибежал ко мне…

– С Брыком что-то случилось? – спрашиваю я, чувствуя, как сердце будто сжимает холодная костяная рука.

Архип всхлипывает. Его руки дрожат, он сильно нервничает.

Я тяжело вздыхаю.

– Проходи. Расскажешь мне все.

Я провожаю его в комнату. Делаю две чашки горячего какао, беру нам по одеялу и увожу Архипа на балкон. Включаю корову, лампочки загораются, и корова начинает светиться. Архип, кутаясь в одеяло, смотрит на нее, как завороженный. Светящаяся корова всегда притягивает взгляд, как пламя костра или как бурный поток воды.

– Ты можешь рассказать ей все. Я делюсь с ней самым сокровенным, и она всегда меня слушает, – говорю я Архипу.

– Брык… – начинает он историю. – С ним случилась беда. Операция прошла неудачно.

– Он… Умер? – тихо спрашиваю я.

– Нет, не умер, но… Он неделю был в коме, теперь очнулся. Он ничего не помнит. Он забыл, кто он. И теперь он вообще ничего не умеет делать, понимаешь? Он почти не может говорить, стоять, передвигаться, брать ложку, самостоятельно ходить в туалет. Ничего.

– И… Он останется таким на всю жизнь? – спрашиваю я, с ужасом думая о том, что Брык на всю жизнь останется овощем. Нет – уж лучше смерть.

– Врачи не знают. Но это определенно не состояние людей-овощей. Он очнулся вчера. В этот момент я был с ним. Он попросил молока, но не смог взять стакан. Мне пришлось поить его. Он еще много раз сказал это слово – молоко, – все остальные он как будто забыл. Больше он ничего не сказал. Он с интересом изучал меня и врачей, но меня не узнавал. Этим же вечером из Чертоги приехала его мама, но ее он тоже не узнал. Врачи сказали, что такое может быть, – последствия операции. Брык все забыл, и его надо всему учить заново.

Я думаю о Брыке-ребенке, и это абсолютно не укладывается в голове.

– И что же теперь будет? Брык вернется домой?

– Через некоторое время врачи отпустят его. За это время нам придется подготовить дом: обустроить кровать, туалет, продумать много мелочей. Пока он не может ходить, но, черт побери… Он произнес «молоко», а значит, научится ходить. Он стал маленьким ребенком, и нам теперь нужно вырастить его. Мы все продумали с его мамой – изменили свои графики работы так, чтобы с Китом всегда был кто-то из нас двоих. Но когда его привезут к нам… Мне очень понадобится твоя помощь, Кир.

– Моя? – От удивления я чуть не прыгаю до потолка.

– Ты очень помог мне вырастить котят, один я бы не справился. И сейчас мне тоже нужна поддержка. Я бы хотел, чтобы ты хотя бы изредка приходил к нам… Прости, мне больше не к кому обратиться. Я пойму, если ты откажешься.

– Моя? Помощь? Кормить Брыка с ложечки?! Петь ему песенки на ночь? – Я взрываюсь. – Ты хоть понимаешь, о чем просишь, Архип? Чтобы я вертел уточкой-погремушкой и пел «танец маленьких утят» человеку, который однажды сломал мне два ребра?! Да ты в своем уме?

В моей голове все переворачивается вверх дном. Бег, соревнования, учеба, Чертога, Кит, который стал не пойми кем, Архип, который чего-то от меня хочет, друзья, враги, прошлое, будущее…

– Прости, Кир. – Архип виновато смотрит на меня. – Я пойму, если ты откажешься.

Я все-таки согласился помочь Архипу, не думал, во что это мне выльется.

Архип ведет меня к ним домой, я очень боюсь. Я не знаю, кого увижу перед собой, как мне реагировать, что делать. Я боюсь, потому что Архип ведет меня к врагу. Я помню Кита как врага, у меня в голове не укладывается, что тот, кого я вскоре увижу, – совсем не Кит.

Перед входом в комнату Архип протягивает мне пакет.

– Подаришь ему.

Я достаю из пакета желтую резиновую уточку.

– Не бойся и ни в чем не сомневайся. Он тебе понравится, вот увидишь.

Но я все еще не верю.

Кит лежит на кровати и грызет шнурок, изучает яркую картину с лошадьми, которую Архип повесил над кроватью.

– Здравствуй, Кит, – говорит Архип. – А я привел тебе нового друга.

Кит смотрит на меня глуповатым взглядом, не вынимая шнурок изо рта, а я смотрю на то, как по его подбородку текут слюни.

– Друг, – он тянет ко мне руку. – Друг. Молоко.

Я поражаюсь, какой у него удивительный взгляд – добрый, чистый. Он смотрит на меня, и мне становится очень тепло и спокойно, как будто меня закутали в пуховое одеяло.

Лохматые черные волосы, бледная кожа, острый нос, слишком светлые глаза… Внешне он выглядит как Кит. Но… Я не знаю, кто этот мальчик передо мной, но он определенно мне не враг.