Несмотря на это, я нашел утешение в чтении дневников деда. У него тоже имелся свой Троянский конь — его горничная Афифа.
Эта женщина словно бирманская кошка, — писал он, — накормив, приютив и приласкав ее, ты думаешь, что она будет помнить своего хозяина. На самом деле — все наоборот. Глубину ее вероломства трудно предсказать. Афифа забрала бы у меня все, что я имею, если бы смогла уйти с этим.
По иронии судьбы так и произошло на самом деле. После смерти деда Афифа воспользовалась ситуацией. Она вынесла из виллы все, что ему принадлежало. Афифа прихватила даже карманные часы, подаренные деду в тридцатые годы Ататюрком. После чего скрылась в горах, только ее и видели.
Я начал проводить больше времени в одиночестве, вдали от Дар Калифа. Мне казалось, что у дома было слишком много глаз, наблюдавших за мной, и слишком много ртов, обсуждавших меня. Рашана никак не могла взять в толк, чем я так обеспокоен. Она говорила, что никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности. Чтобы успокоить нервы, я исследовал квартал ар-деко в центре города, отыскивая там забытые архитектурные жемчужины.
Один старый путеводитель по Касабланке, написанный в период рассвета французского господства, восторженно отзывался о кинотеатре «Риалто». Здание это воздвигли в 1930 году, когда Касабланка была витриной французской моды. Мой путеводитель описывал его как граненый бриллиант, блеск которого поражает своим великолепием всю Северную Африку. Рядом с рекламой имелась фотография, на которой фотограф запечатлел пару, позирующую перед яркими огнями недавно открытого кинотеатра. На мужчине красовалась мягкая фетровая шляпа, лихо заломленная на затылок, а дама была с головы до пят укутана в меха.
Путеводитель не давал никакого намека на то, где найти этот кинотеатр, как будто всем уже было известно, где он находится. Я думал, что здание давно разрушено или заброшено, если еще уцелело. Но однажды утром, гуляя по улицам рядом с Центральным рынком, я оказался рядом с ним.
К моему удивлению, кинотеатр «Риалто» был недавно отремонтирован и опять открыт для зрителей. Он выглядел так, как будто ленточка только что была разрезана, а люди, собравшиеся на открытие, недавно разошлись. Все здесь было в отличном состоянии. Входные двери — из полированного тика со стеклами, в фойе — лампы из граненного вручную хрусталя, стены отделаны под орех, пол покрыт каррарским мрамором. Со стен на меня смотрели портреты голливудских идолов: Рудольф Валентино и Чарли Чаплин, Джеймс Кэгни, Джинджер Роджерс и Фред Астер.
Неудивительно, что первым фильмом, выбранным к показу во вновь открытом кинотеатре, оказалась «Касабланка». Дневной сеанс должен был вот-вот начаться. Я купил билет и прошел в зал.
В полутемном зале царила атмосфера уютного ожидания. Зрителей в заново обтянутых малиновой тканью креслах можно было пересчитать по пальцам. Я сел сзади, рядом с еще одним иностранцем. На нем была бейсболка с надписью «Касабланка». Я хотел было заговорить с соседом, но тут как раз стал гаснуть свет и начал медленно открываться занавес.
Я подумал, что странно смотреть «Касабланку» в Касабланке, да к тому же на французском языке. В путеводителях любят писать, что эта картина, возможно, самая известная из всех когда-либо созданных, была полностью снята в Голливуде.
Вообще лично меня удивляет, что картина привлекла такое огромное количество почитателей, стала культовой, знаменитой во всем мире. Уже после самых первых эпизодов я понял, что у Касабланки, показанной на экране, очень мало общего с городом, в котором я сейчас находился. Я даже подумал, а есть ли между ними хоть какое-то сходство вообще. В фильме Касабланка военного времени представала загадочным раем, через который в Америку перебрасывали беженцев из Европы. И если сюжет отчасти и основывался на реальных событиях, то город, выдуманный на задворках компании «Уорнер Бразерс», выглядел тошнотворной мешаниной арабских стилей, тогда как Касабланка того времени была европейской с головы до пят.
В конце фильма, когда в зале стал зажигаться свет, человек в бейсболке с надписью «Касабланка» принялся что-то энергично записывать в свой блокнот. Я наклонился к соседу и спросил, понравилась ли ему картина.
Он повернул ко мне свое полное розовое лицо и удивленно посмотрел на меня.
— Конечно понравилась, — сказал он с американским акцентом. — Это величайший фильм из всех когда-либо снятых.
Читать дальше