Владимир Торчилин: Университетская история

И Андрей покатил домой, думая о том, как стремительно способны развиваться события, возникая самым непредсказуемым образом буквально из ничего, и как всего лишь за несколько дней полностью способно измениться внутреннее содержание жизни какого-то наугад выхваченного случаем человека. В данном случае — его жизни.

Как и предсказывал Джим, на следующее утро в кабинете декана впридачу к особой тройке появился симпатичный мужчина средних лет в безукоризненном костюме и тонких золотых очках — адвокат Деборы, который представился присутствующим как мистер Шломо. По тому, какую толстую пачку бумаг он выложил возле себя, когда все расселись — Андрей с Джимом оказались на одной стороне стола и напротив всех остальных (правда, Кевин сохранял свое место во главе собрания), — стало ясно, что он настроен серьезно. На этот раз никаких предисловий со стороны Кевина не последовало, и ход разбирательства сразу взял в свои руки университетский Роберт.

— Ну как, доктор Левин, не появилось ли у вас за эти несколько дней каких-нибудь новых соображений, которые вы хотели бы довести до нашего сведения?

Андрей вопросительно посмотрел на Джима. Тот несколько извиняющимся тоном ответил вместо Андрея:

— Господа, я, конечно, понимаю, что у нас здесь не судебное разбирательство, но тем не менее я посоветовал своему клиенту передать право на ответ мне. Тем более, что доктор Левин ввел меня в курс дела. И наш ответ очень прост и очевиден. Доктор Левин полностью признает наличие проступков, которые ему вменяет в вину доктор Тротт, но дает им совершенно иное толкование. Его отношение к доктору Тротт в высшей степени серьезно, а то, что он избрал для выражения этого отношения форму, которую ни доктор Тротт, ни все вы одобрить не можете, объясняется исключительно различием культур. Только поэтому оказалось, что поведение, считавшееся совершенно нормальным в России, где доктор Левин родился и был воспитан, пришло в противоречие с нашими установлениями. Поэтому я полагаю, что с доктором Тротт вы можете решить проблему тем образом, который университет сочтет оптимальным, а доктор Левин уже получил серьезный урок и ни в каких других наказаниях не нуждается.

В предыдущий день, когда Джим проговаривал эту маленькую, но внушительную речь перед Андреем, он прокомментировал се так:

— Хоть мы и решили на разницу культур не напирать, но эта фраза нужна. Она заставит их раскрыться, и мы узнаем, как далеко они готовы зайти в попытках ублажить вашу Дебору. Если они вашей крови жаждать не будут, то и мы угрожать не станем, но если окажется, что ваше увольнение рассматривается серьезно, тогда мы бьем из тяжелых орудий.

Противоположная сторона стола неодобрительно зашумела. Андрею показалось, что даже Берт, поглядывавший на него вполне дружелюбно, проговорил что-то недовольное. Из невнятного ропота выделился резкий голос кадровички Джин:

— Это удобное, но совершенно несерьезное оправдание! Тем более, что доктор Левин работает у нас в стране уже несколько лет и к тому же согласился занять такую высокую позицию в нашем университете. Он просто обязан был твердо заучить, что можно, а чего нельзя, и отдавать себе полный отчет в возможных последствиях нарушений!

Эмоциональную реплику Джин спокойно, но внушительно дополнил Роберт:

— Похоже, что ничего нового доктор Левин в свою защиту сказать не может, а то, что сказано раньше, в качестве серьезного аргумента рассматриваться не может. За прошедшие дни мы обсуждали этот вопрос с руководством университета, мистером Шломо и несколькими консультирующими нас юристами. Общее мнение таково — обиды и требования доктора Тротг совершенно справедливы. Нет сомнений в том, что она должна получить все требуемые компенсации, — туг мистер Шломо довольно кивнул и позволил себе слегка улыбнуться, — равно как и в том, что, скорее всего, доктору Левину придется покинуть наш университет.

При этих словах мистер Шломо несколько опечалился и даже слегка пожал плечами, как бы говоря, что сам он считает такое наказание чрезмерным, но не ему решать. Университету виднее. Он крови не жаждал. Хотя скорее всего письмо от имени Деборы с требованием увольнения Андрея именно мистер Шломо и сочинил.

Андрей осторожно посмотрел на Джима. Похоже, тот оказался прав, и своим ответом на невинную Джимову реплику с просьбой об оправдании Роберт ясно указал, какие планы вынашиваются в верхах по отношению к Андрею. Адвокат был готов к атаке и начал ее незамедлительно, демонстрируя свою домашнюю заготовку в полной красе: