Виктор Лихачев - Ангелы уходят не прощаясь

— Как это?

— Например, футболисты. Для них главное — ноги.

— А руки?

— Руками нельзя.

— Только вратарю можно?

— Точно. Ну, а философы работают только головой. Что так смотришь? В голове у них много мозгов, они ими весь день думают.

— О чем?

— Да обо всем. Например, что появилось раньше — курица или яйцо.

— А что раньше?

— Подумай. Ты же у нас будущий философ.

Мальчик не мгновение задумался, а потом постучал себя по голове:

— Череп от крепких мозгов звенит, чувствуете?

— А можно я любимый анекдот Володи Орлова расскажу? — спросила Галина у присутствующих.

— О чем речь, Галя! — ответила за всех Елена.

— Да вы что, Галина Аркадьевна? — удивился Покровский, — при Тихоне рассказывать про катящуюся голову?

— Какую голову? — Галина Аркадьевна удивилась еще больше.

— Что и требовалось доказать, — сказала Елена, — только дай поспорить. Рассказывай, Галя. Народ просит.

— Ну, если народ за, то я, как народ. Тем более, если не про голову.

— Рассказываю. Встретились как-то старые друзья, пропустили по сто, то, се…

— Что пропустили? — переспросил Тихон.

— Все, помолчи! — приказал сыну Михаил. — Бенефис кончился, дай взрослым поговорить.

Мальчик отодвинул от себя стакан с соком, встал и вышел из комнаты.

— Тихон, вернись!

— Лена, не обращай внимания. Сейчас успокоится. Он у нас отходчивый.

— Миша, все равно, резковато ты с ним…

— Согласен. Виноват.

— Дочка… — Лена посмотрела на Наташу.

— Все поняла, — поднялась та, — не переживайте, все нормально будет.

Когда ушла и Наташа, Ирина вдруг вспомнила, что к ней кто-то должен сейчас придти.

— Ну, вот, в кои веки хотела рассказать анекдот, — развела руками Галина.

— Все, сидим и слушаем! Стихи твои слушала, песни тоже, а анекдоты еще ни разу. Тем более, что это любимый анекдот Орлова.

— А я говорю, что про голову у него, — вновь отозвался Покровский. — Все, молчу, Елена Евгеньевна.

— Сначала начинаю. Встретились как-то старые друзья, пропустили по сто, то, се. Один другого спрашивает:

— А что ты поделываешь?

— Преподаю. Логику, диалектику, философию.

— Никогда не мог толком разобраться. Вот что такое — логика?

— Как бы это объяснить попроще… Разве что на примере. Скажем, идут по улице два человека: чистый и грязный. Который из них идет в баню?

— Ну… наверное, грязный?

— Молодец. Вот это и есть логика.

— Четко! А что такое диалектика?

— Как бы это объяснить попроще… Разве что на примере. Скажем, идут по улице два человека: чистый и грязный. Который из них идет в баню?

— Так ведь грязный же…

— Нет! Другой: он потому и чистый, что ходит в баню.

— Надо же. Ну, а что такое философия?

— Как бы это объяснить попроще… Разве что на примере. Скажем, идут по улице два человека: чистый и грязный. Который из них идет в баню?

— Ну… этот, то есть другой… А кто их знает!

— Вот тут начинается — и тут же заканчивается философия.

Покровский заглянул в комнату Наташи. Она сидела на своем любимом диванчике и читала книгу.

— А где Тихон?

— Уже ушел. Я ему почитала немного.

— Успокоился?

— Ой, быстро!

— А что читала?

— «Алису в стране чудес». Столько раз читала, а сейчас вот читаю, и оторваться не могу.

— А книги, Наташа, как люди. Одни, как друзья, как родные, мы без них жить не можем. Другие, как случайные прохожие, прошел мимо — и забыл. А о третьих вообще никогда не узнаем, они просто никогда не встретятся с нами. Не понимаю, как можно, например, читать с экрана компьютера. Книга, только книга! Пахнущая типографской краской, с закладочками… Стоит она на книжной полке и как бы говорит. Нет, не как бы, а говорит, на своем языке: дружище, открой меня, я соскучилась, давненько ты не заходил в меня. Кто ты? О, старина Стивенсон! Привет! Как там дела на острове сокровищ? И вам привет — Грин, Конан Дойль, Тургенев… А что это за маленькая книжка? «А зори здесь тихие»… Господи, это та самая книга, последняя страница которой испорчена: я читал и плакал над ней, потом плакала моя сестра, потом другие люди…

Арсений говорил, а Наталья слушала и смотрела на него сияющими глазами. Она была — вся внимания.

— А вот и ты, Александр Сергеевич. Впрочем, нет, вру…

— Почему врете?

— Пушкин у меня не на полке. Он всегда со мной.

— Это выражение такое образное, да?

— Ну, и выражение, конечно, но не только.

Арсений снял с плеча сумку, свою вечную и верную спутницу, и через мгновение извлек оттуда большую книгу.