Виктор Лихачев - Единственный крест

Отец Николай улыбнулся:

— Хорошо, скажу по-другому: живи сердцем и не стой на месте…

— А если захочется передохнуть?

— Нельзя.

— Но почему?

— Или — вперед, или — назад. Третьего не бывает.

— Батюшка, но ведь иной раз просто паузу требуется взять…

— Для чего?

— Чтобы жизнь обдумать свою…

— Иди вперед — и обдумывай.

— А если человек решится все начать с нуля?

— То есть по-новому?

— Да.

Старец замолчал, будто решая, сказать — или не сказать. Позже Лиза поняла: отец Николай очень не хотел предстать перед ней «фокусником», боялся той самой «прелести», которую имел в виду, говоря о восточных «мудрецах». Но в конце концов он решился, видимо, посчитав, что вера Толстиковой достаточно крепка, чтобы не соблазниться услышанным.

— Когда Асинкрит жил в Тамбове, он купил в магазине маленькую зеленую книжку — стихи местной поэтессы. Слыхала такую фамилию — Дорожкина?

— Нет, не слыхала. Это он вам рассказывал?

— Ничего он не рассказывал.

— Дорожкина, говорите?

— Заметила, какая «говорящая» фамилия? Ему стихи не понравились, и он отложил книгу в сторону. Но не выбросил ее. Так вот, когда он приедет, попроси его найти эту книгу, открыть наугад и прочитать одно стихотворение. Хорошо? И тогда ты поймешь, почему нельзя стоять на месте…

— Именно наугад?

Старец кивнул.

— Все. А теперь иди с Богом. Устал я очень.

Сидорин приехал через два дня. Лиза кормила его ужином. Странно, но в этот момент она чувствовала себя простой деревенской бабой, которая сидит, подложив руку под подбородок, и рассказывает мужу новости, случившиеся за то время, пока его не было дома. И она рассказала Асинкриту о своей встрече с отцом Николаем. Немного заколебавшись, поведала даже о том, как придя домой, попыталась найти зеленую книгу. Перевернула вверх дном весь дом, но произведения неизвестной поэтессы Дорожкиной в доме не оказалось. Молча поглощавший до этого пищу Сидорин, со вздохом отложил вилку и сказал:

— Тебе же сказано было, Алиса: пусть Асинкрит возьмет, откроет и прочтет.

— Но ведь интересно же было узнать, почему…

— …нельзя останавливаться?

— Почему нельзя… Слушай, ты что, смеешься надо мной?!

— Не-а. Дивлюсь на тебя, душа моя. Ты же глубоко почитаешь отца Николая. И вот старец тебе говорит: сделай так-то и так-то. И что же мы видим? Едва придя домой, не дождавшись мужа…

— Пока мы не венчанные, ты мне не муж! — неожиданно выпалила Лиза.

— Хорошо. Не дождавшись чужого для нее человека, Асинкрита Васильевича Сидорина…

— Ты мне не чужой…

— Еще лучше. Не дождавшись не совсем чужого ей Асинкрита, нарушает просьбу старца. Интересно, когда я завтра пойду к нему, рассказать об этом или нет?

— Только посмей!

Асинкрит, засмеявшись, вдруг погладил Лизу по голове.

— Только попробуй скажи, что я глупая…

— Кто? Ты? Да умнее тебя на всей Среднеевропейской возвышенности нет женщины. Вот те крест! Только объясни мне, неужели ты думаешь, что если он знает о какой-то зеленой книжке, купленной в Тамбове неведомо когда, знает о каком-то стихотворении какой-то Дорожкиной, то почему не знает о том, как ты вчера…

— Позавчера…

— Господи, неужели важны детали?

— Очень важны.

— Соглашаюсь. Как ты позавчера наводила шмон в моих вещах?

— Фи, Сидорин: шмон. А еще борец за чистоту русского языка.

— Не уводи меня в сторону, не получится. Так ответь мне: как ты думаешь, он сейчас там, лежа в своей кровати, знает об этом…

— Знает.

— Ну?

— И все равно: попробуй скажи — убью! И еще. Если будет ругать тебя, вали все на меня.

— Что валить?

— Все! Ладно, хватит об этом. Скажи, где книга Дорожкиной?

— Знаешь, Алиса, здесь на самом деле все забавно получается…

И Асинкрит рассказал, что перед отъездом в Москву он собрал несколько книг, которые пылились у него и лежали мертвым грузом, решив подарить их местной библиотеке. Книг было немного, и Сидорин решил занести «ценный груз» по пути на вокзал. Но в тот день в библиотеке был выходной. Пришлось вести их сначала в Москву, а затем обратно домой. Асинкрит поднялся и принес из прихожей свою сумку. Минута-другая, и вот уже маленькая зеленая книжка лежит на столе. Он видит, как волнуется Лиза.

— Открывай!

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Алиса, я не знаю, что имел в виду отец Николай, но сейчас скажу честно: стихи мне не понравились: типично женские стихи.

— Слушай, что-то ты стал нашего брата критиковать…