Олег Лукошин - Человек-недоразумение

Ведь всё это я, только я. Ну а кто ещё? Я зло, я абсолютное и вселенское зло — а чего вы хотели? Неужели вы думали, что проживёте свои жизни в спокойствии и приятной неге? Неужели вы думали, что вас минует участь встречи со мной? Обломитесь! Если я ещё не пришёл за вами, значит, непременно приду в будущем.

Единственное, что смущало меня во всей этой новоявленной симпатии к Гитлеру — и смущало весьма сильно, как и в случае с Костей Кинчевым — так это тот факт, что я, такой великий и ужасный, могу кому-то симпатизировать. Что симпатизирую я, а не наоборот — симпатизируют мне. Что вообще есть какой-то Гитлер, в котором я обнаруживаю сходство с собой, хотя по идее всё должно быть иначе: это он, Гитлер, должен сейчас сидеть на улице, читать мою книгу, восхищаться моими деяниями и мыслями, находить в себе отражение этих мыслей и взглядов на действительность. О, это смущало меня, это смущало меня неистово! Я не мог до конца разобраться в природе этого недовольства, не мог установить точные параметры восприятия подобных явлений, но само их возникновение чрезвычайно угнетало меня.

На всякий случай, чтобы всё же оставаться до конца свободным и не позволить подчинить себя другой личности, что было бы для меня окончательным поражением и исчезновением как единицы мироздания, вскоре после прочтения я поместил экземпляр «Майн кампф» в деревянном поскрипывающем туалете хозяюшки Прасковьи Анатольевны и стал вытирать страницами этой книги жопу. Едва я провёл первый раз текстом Гитлера по анальному отверстию, душевное равновесие, ну или его подобие, тотчас же вернулось ко мне. Независимым, сознавал я в очередной раз, я обязан быть до конца независимым. Никому не подчиняться, никем не очаровываться, гнуть свою линию, какой бы тупой и дикой она ни была. Лишь свою собственную. Только так я одержу победу над реальностью. Гитлер и все прочие — это сознательная игра. Это лишь способы сопротивления и сохранения цельности.

— Как торговля, парни? — у лотка с книгами стоял наш босс, Андрей Александрович. Мне говорили, что иногда он любит совершать инспекции и своими глазами смотреть, как расходится литература, но при мне это произошло в первый раз. — Продали хоть что-нибудь?

— Да так, штуки три — отозвался Пётр Евгеньевич, только-только попрощавшийся со своим знакомым, с которым, посмеиваясь, беседовал в сторонке.

Появление Круглова почему-то напрягло его, это бросилось в глаза, и тотчас же заставило разговор с приятелем прервать. Тот, коренастый мужичок в чёрной кожаной куртке, скрылся за ближайшим домом.

— Газета идёт?

— Сегодня пока не брали. Ушли два «Майн кампфа» и «Протоколы».

— Предлагайте газету, предлагайте. Книги — это хорошо, это база, но актуальная публицистика тоже должна расходиться. Надо знакомить людей с нашим взглядом на современность.

Передовицей с переносом на вторую полосу в газете шла статья Саныча о современном раскладе российских политических сил. Статья, надо сказать, неглупая. В ней, например, он настоятельно предлагал президенту распустить Верховный Совет, избранный ещё в советские времена, а оттого, по его мнению, нелегитимный, и провести выборы в новый демократический (он, между прочим, был на данном историческом этапе за демократию) парламент, который предлагал создать по образу и подобию существовавшей в дореволюционной России Государственной Думы. Интересно, Ельцин в том числе и по предложению фашистской партии примет чуть позже это самое решение? В статье Круглов предсказывал в случае избрания нового парламента победу на выборах русских националистических сил.

Имелась в газете и моя глубокомысленная заметка о нарождающемся в России классе буржуинов-собственников и их зверином оскале, который они рано или поздно простому трудовому народу продемонстрируют. Так, свободные размышления. Надо сказать, что в печать она прошла с большим трудом и лишь по той причине, что надо было чем-то забить подвал на третьей полосе. Евграфов пробурчал что-то о том, что «в ней нет ни одного факта, что рассуждения банальны и дальше кухонных разговоров не идут, и что мне настоящей публицистике ещё учиться и учиться». Вероятно, так оно и было, но я кроме всего прочего полагал, что реакция его на эту статейку оказалась негативной ещё и потому, что руководство Национал-социалистической партии, несмотря на упоминание в названии социализма, не к нему в конечном счёте стремилось и не на народные пожертвования жило, а на финансовые подачки некоторых господ из числа этих самых буржуинов. В любом случае, я после той небольшой обструкции главного редактора обиделся и даже заимел на него какой-то не вполне понятный мне самому зуб. Понимал умом, что зря, что Евграфов меня на работу принял, за что я должен быть ему благодарным, а вот всё равно заимел. Такая я обидчивая сволочь.