Дэвид Салой - Каков есть мужчина

Вообще-то нельзя сказать, что больше здесь совсем никого нет. Есть Дамьян. Знакомый Ханса-Питера, из местных. Но у Дамьяна есть работа – в шиномонтажной мастерской, рядом с железной дорогой. У него есть семья. Другими словами, у него есть то, что называется нормальной жизнью.

Позднее Мюррей встречает его в баре «Уморни путник».

Мюррей расстраивается, обнаружив, что там нет Марии. Если можно говорить о какой-то цели в жизни Мюррея, то цель эта связана с Марией, продавщицей напитков в молодежном общежитии. И про нее, он чувствует, не скажешь: не его поля ягода. Во-первых, она не очень хорошенькая. Зато молодая и дружелюбная, а ее английский превосходен – она даже понимает Мюррея, когда он говорит. С некоторых пор, с прошлой зимы, он положил на нее глаз. И весь год планировал сделать шаг в ее сторону.

Этим вечером он лелеял надежду встретить ее здесь. Теперь он расстроен. На улице уже темно. Вечера теперь короче. Ночи, как тут говорят, растягиваются.

Он видит, как в бар входит Дамьян.

– Дамьян, приятель, – говорит Мюррей, вставая с места и собираясь пожать руку шиномонтажнику.

Дамьян низкого роста, мускулист, неразговорчив – люди такого типа вызывают у Мюррея инстинктивное уважение.

Дамьян, пожимая руку Мюррею, осматривает помещение.

– Ханс-Питер? – спрашивает он.

– Его тут нет, – говорит ему Мюррей. – Я не знаю, где его черти носят. Дай-ка я куплю тебе выпить.

Они садятся вместе, и Мюррей интересуется:

– Ну, так что ты задумал?

Дамьян ничего не отвечает, и Мюррей спрашивает снова.

– Чем ты занимаешься?

Дамьян, вероятно не понимая его, пожимает плечами и качает головой.

– Но ты в порядке? – не отступает Мюррей.

– В порядке, да.

Они впервые выпивают вдвоем, без Ханса-Питера. Без него это оказывается крайне трудным делом.

И в итоге разговор переходит на шины.

– Так что насчет «Пирелли»? – слышит Мюррей свой голос. – Как они рядом с другими? С «Файрстоуном» хотя бы.

В их беседе все чаще повисают паузы, во время которых они обводят взглядом помещение, пытаясь найти хоть одну симпатичную девушку.

Затем Мюррей спрашивает что-то еще о шинах, и Дамьян корректно отвечает.

Так они разговаривают о шинах не меньше получаса.

– У меня были «Мишлен» на «мерсе», – говорит Мюррей после долгой паузы. – Высшего качества.

Дамьян молча кивает, отпивает.

– Как думаешь, увидим мы сегодня Ханса-Питера? – спрашивает Мюррей.

Дамьян молча пожимает плечами.

– Ты не знаешь, где он?

Дамьян, поднимая бокал с пивом, качает головой.

Однако, как выяснится позже, он не был честен. Он представлял, где был Ханс-Питер. Ханс-Питер находился в квартире Марии, без одежды, и смотрел очередную серию «Игры престолов» в хорватском переводе на маленьком пузатом телике Марии.

Утром наступила осень. Температура за ночь опустилась на двадцать градусов. Мюррей, стоя у окна в трусах и майке, ликует. Он воображает, как бросит этот взвихренный осенний день, полный мокрых листьев, в лицо Хансу-Питеру со словами: «Ну, как тебе это? Не хочешь мороженки, а? Паразит паршивый». Он растягивает лицо в улыбке, но его вдруг колотит кашель, так что он отходит от окна, скрючившись, с разбухшими сосудами на потных висках, и пытается ругаться матерно:

– Еб… твою… ТАК!

В квартире повисает тишина, точно пыль. Эту мрачноватую двухкомнатную квартиру он подыскал при помощи Ханса-Питера примерно через месяц после прибытия в городок. Хозяин – мужчина средних лет, а раньше здесь жила до самой смерти его мать, так что почти вся ее мебель осталась на месте – громоздкая мебель темного дерева. Внизу, на первом этаже, Мюррей бродит среди картин и безделушек старой леди, ее педальной швейной машинки и влажного постельного белья. Он хотел найти полностью обставленную квартиру. Он пользуется ее старыми металлическими ножами и вилками, ее покрытыми пятнами тарелками. А на стенах висят фотографии цвета сепии, в рамках, с какими-то людьми в старомодных костюмах, с лицами замогильного цвета.

Квартира наполнена теплым, застоялым воздухом. Серая дождливая осень за двумя большими окнами кажется надежно отделенной от тепловатой тишины комнат. Все здесь напоминает театральные декорации. Дождь стучит по окнам точно галька. Мюррей закуривает. Он теперь предпочитает местную марку сигарет – до такой степени здесь прижился. Он сидит в горячей ванне, окруженной ржавыми трубами, бесцветными плитками, с лампочкой высоко под потолком.