Тимофей Круглов - Август

— Смотри, кто пришел! — Анчаров незаметно наступил Андрею на ногу и показал глазами в направлении входа.

В дверном проеме стояла Люся. Она чуть приподнялась на цыпочках и, вытянув длинную красивую шею, всматривалась против света вглубь бара, туда, где сидел Петров. Легкое бирюзовое платье, перехваченное в талии, делало ее похожей на девушку из советских фильмов про войну. Так и казалось, что сейчас она скинет с плеч тонкую, невесомую шаль и запоет про «синенький скромный платочек».

Но хоть и шла где-то на краю света война, здесь, в уютном баре, напоенном запахами кофе, коньяка и свежего речного ветра, в воздухе, перекрещенном не трассерами, а взглядами свободных мужчин и женщин, пронизанном солнечными лучами и легкими облачками сигаретного дыма — витала не смерть, а любовь.

Музыкант, аккомпанирующий певице, небрежно отодвинулся от синтезатора, как будто он тут и ни при чем вовсе, только сильные пальцы перебирали клавиши, — уверенно и печально фортепиано прокладывало мелодию сквозь густой, тягучий августовский мёд саксофона.

Люся, словно парусная шхуна на свет маяка, проплыла легкой волнующей походкой навстречу взгляду Петрова.

— Добрый вечер, друзья? Ведь не господа же, даже не товарищи, ведь друзья же, правда?

— А я вас потерял, — невпопад протянул Андрей Николаевич, одновременно поднимаясь, подвигая торопливо кресло и гася в пепельнице зажженную сигарету.

— Конечно, друзья! — Невозмутимый по-восточному Анчаров с бронзовым в сумерках бара лицом, легко, пружинисто встал по стойке «смирно», а были б шпоры, так непременно звякнули бы. Саня вопросительно посмотрел на Петрова, тот опомнился и торжественно произнес:

— Люся, разрешите представить вам моего товарища — Александр, э-э…

— Алишерович, — тихо подсказал Саня.

— Александр Алишерович Анчаров! Люся улыбнулась и протянула тонкую руку.

— Очень рада! Меня зовут Людмила Николаевна. Кутепова. Для друзей — просто Люся!

Анчаров осторожно пожал узкую гладкую ладонь, склонил голову и непроизвольно прищелкнул все же каблуками:

— Я счастлив! Что вам заказать? Андрей, ты позволишь?

Петров немножко ревниво усадил Люсю за столик и развел руками, глядя на застывшего в ожидании приказа Анчарова.

— Люся, пожалуйста, хоть что-нибудь, а то ведь Александр Алишерович в стремлении услужить даме пароход наш перевернет!

— Как приятно! Зря, Андрей Николаевич, вы пытаетесь иронизировать. Бокал шампанского разве что, и только. Брют.

Анчаров улыбнулся им обоим и уверенно пошел к стойке.

— Как красиво могут женщины просто сесть в кресло, — подумал Петров про себя. — Просто опуститься в кресло, просто наклонить голову, просто руки как-то так держать, что они не кажутся лишними. И спина как струна, и все скромно так, и с таким женским вызовом одновременно.

— Какой интересный человек ваш новый знакомый, — Люся чуть-чуть наклонилась в сторону Андрея, чуть повернула голову. Ни прическу поправлять не стала, уверенная, что все с ней в порядке, ни одного лишнего суетного движения не сделала. Просто перешагнула вдруг пропасть между ними, не сделав ни одного шага. Просто посмотрела ему в глаза, — и всё.

— Саня? Да, мне кажется, он хороший человек. Он давний друг моего старого приятеля. Так все случайно срослось и так вовремя, я потом расскажу, если вам интересно. А куда же вы пропали, Люся? Я так радуюсь, право, что вы разрешили мне так вас называть. Я влюблен в это имя, я уже говорил, да? Не помню, почему вдруг, может быть книжка какая-то детская была, может быть, девочку в первом классе так звали; не знаю почему, но мне просто нравится произносить вслух: Лю-ся!

— Спасибо, Андрей Николаевич! Да вы курите, я привычная. Сама не курила никогда, у нас папа курил. И я с тех пор люблю курящих мужчин, а некурящих не очень.